Как же позвонить дежурному, чтобы тот помог ему? Ничего путного в голову не приходило. Вот чья-то рука попробовала дверь на крепость. Подумал: «Этого еще не хватало! И выломать могут…»
Время шло. Комлев периодически впадал в забытье и терял ощущение привычной реальности, и ему почти приснилось, что он роет подземный ход из тюрьмы, роет, роет, но совсем не в ту сторону. И нет этой работе его конца.
Потом… как-то постепенно… голоса за дверью стали глохнуть. Сколько прошло времени, он сказать не мог, а выглянуть не решался. Ведь свет в щели так и не исчезал. Вдалеке пробили куранты, потом где-то этажом выше зазвучало:
— Союз нерушимый республик свободных…
Послышалось, как хлопнула дверь с улицы, и по дощатому полу прошлись чьи-то сапоги. Дверь опять дернули. Раздался голос Неушева:
— А Герасим-то наш, ну, этот, Му-му. Слинял. Ну и Слава богу. Баба с возу…
Полоска света исчезла. Комлев облегченно вздохнул, открыл замок и направился к выходу. На крыльце, покуривая, стояли милиционеры.
— А вас тут такие аппетитные дамочки ждали! — воскликнул майор Архаров.
— Они у меня вот где сидят! — Комлев с ожесточением показал на горло.
В городе проводился очередной футбольный матч. Еще за час до начала игры к стадиону была стянута почти вся городская милиция. Лобзевскую роту в пять ходок доставила патрульная машина. Неушев спросил Комлева:
— Афанасий Герасимович! Где технику поставим?
— Пусть будет здесь, у центральной трибуны, — сказал Афанасий и вернулся к шеренге милиционеров. — Задача обычная. Поддержание общественного порядка. Займете место цепочкой вон от той цветочной вазы. По окончании матча, если все будет нормально, собираемся здесь же и назад в район для продолжения службы. По местам!
Милиционеры, галдя, направились в сторону центральной трибуны. Комлев шел следом. Остановился у — самой беговой дорожки и без особого любопытства стал посматривать на поле, на трибуны. На подстриженный газон выскочили крепкие спортсмены в разноцветных майках. Над стадионом звучали фамилии игроков. Сначала гостей — в белых футболках, — наполненный людьми амфитеатр притих, — потом местной команды — в красных полусвитерках. Стадион сразу же взволновался, загудел, встречая их овациями.
Афанасию вспомнилось его недавнее прошлое, когда в первичных организациях его тоже встречали молчанием. Подумал, что и позже странное это отношение к нему не изменилось: и в вытрезвителе, и в милицейской роте.
Матч начался. Футболисты стремительно гонялись за мячом. Он отскакивал от них, ударялся о зеленых газон, пересекал белую меловую разметку, взвивался высоко в небо. Ряды людей на трибунах в едином порыве вздымались и опускались, напоминая о том, что стадион — это единственное место в городе, где можно откровенно выкричаться, выматериться, вывернуться наизнанку, избавиться от накопившегося в каждом напряжения. Когда судья неожиданно для всех назначил в ворота хозяев одиннадцатиметровый и коренастый нападающий в белой майке закрутил мяч в верхний угол, с трибун засвистели, заулюлюкали, закричали: