— Зачем?
— Это моя работа на завтра. Выставка винтажной одежды. Я там могу встретить кого-то, кто знает о вещах, которые Бигенд попросил меня разыскать. Ну или какую-то часть.
— И как ты их найдешь?
— Мне кажется у нее свидание с клавишником из Боллардс.
— Крошечный мир, — сказала Хайди. — И единственный красавчик, это он. Остальные гомункулусы.
— Гомункулы.
— Маленькие засранцы, — добавила Хайди. — Я пас. У меня горло болит. Долбанные самолеты.
— Не самолет. Евростар.
— Я имела в виду тот, на котором сюда прилетела. Когда ты возвращаешься?
Если я найду ее завтра, то вернусь послезавтра. Наверное со мной поедет Милгрим.
— Как он?
— Глубоко, мать его своеобразен. — Холлис осторожно подула на тонкий смуглый островок пены на поверхности ее полупинты Гиннеса чтобы посмотреть как она сдвинется, а потом сделала глоток. Гиннес для нее всегда был непостижимым напитком. Непонятно, зачем она заказала его. Ей больше нравилось как он выглядит, нежели какой он на вкус. Для нее было вопросом каким должен быть вкус у того, что выглядит вот так. Никаких идей. — Хотя возможно все не так уж плохо. Он же не виноват что Бигенд нашел его. Уж я то знаю что это такое.
— Роберт нашел мне тренажерный зал. Старой школы. На восточной стороне.
— Конце, а не стороне.
— Он симпатичный.
— Даже не думай. Гражданские лица неприкосновенны помнишь? Нарушение правила чревато невозможностью развода с засранцем.
— На себя посмотри. Долбоеб на ЁТьюбе, прыгающий с небоскребов в костюме белки-летяги.
— Но это же было твое правило, ты вспомни? Не мое. После боксеров, ты клеила музыкантов.
— Гомункулусы, — сказала Хайди кивая, — напыщеные придурки.
— Я могла бы тебе об этом рассказать, — сказала Холлис.
— Ты и рассказала.
Внезапно шум толпы ранних выпивох в баре затих. Холлис подняла взгляд и увидела Исландских близняшек и их одинаково сияющие блондинистые головы. За ними какой-то тревожно добродушный маячил Бигенд.
— Дерьмо, — сказала Холлис.
— Я сваливаю, — сказала Хайди, поставила свой стакан с водой и встала, раздраженно передернув плечами в своей новой куртке.
Холлис со своей полупинтой в руке покраснела. — Я поговорю с ним, — сказала она. — Про Париж.
— Это только твоя работа.
— Холлис, — сказал Бигенд. — И Хайди. Рад вас видеть.
— Мистер Бигенд, — сказала Хайди.
— Позвольте я вам представлю Ейдис и Фридрику Брандсдоттир. Это Холлис Генри и Хайди Хайд.
Ейдис и Фридрика одинаково, в жуткий унисон улыбнулись. — Очень приятно, — сказала одна. — Да, — сказала другая.
— Я ухожу, — сказала Хайди и мужчины повернулись, провожая ее взглядами, пока она шагала на выход через бар.