* * *
— Она в порядке? — спросил я. Антон хмурится. — Ну, ваша дочь. Вы сказали, что были пьяны из-за нее.
Выражение его лица становится отстраненным, как часто бывало с твоей мамой. Антон молча берет вилку и ест.
Я тоже ем. Доев, я замечаю, что паста оставила мазки крахмала на моей тарелке.
— Извините, — говорю я. — Я не хотел совать нос в ваши дела.
— Совать нос? — Когда он хмурится, глубокая линия пересекает пространство между его бровями.
— Вмешиваться, быть любопытным, — говорю я. — Я не хотел этого.
Не думаю, что он понимает меня.
— Ее мать… она сука. Вы ведь говорите «сука», да?
Я пожимаю плечами.
— Я люблю ее мать, она моя жена, но теперь она не отвечает на телефонные звонки. Сейчас я звоню и ничего не слышу, кроме гудков. У нее есть парень, я знаю это. Она шлюха, сука, такая же, как все женщины. — Он тяжело вздыхает. — Но моя дочь, моя Сильвия… — Он трет кулаком левый глаз. У него очень толстые пальцы. Тонкий золотой ободок врезается в плоть на безымянном. — Какой-то раз я звоню, я выпил пива, и она не дает мне поговорить с Сильвией. Я сказал, что должен с ней поговорить, но она не дает. — Он снова трет глаза. — Потом просит денег. Я отвечаю, что посылал. Она говорит, что этого мало, что я прячу деньги. Я злюсь и говорю, что она не понимает.
Женщина на кухне подзывает нас за добавкой. Я наелся, но все равно беру еще. Антон накладывает себе полную тарелку, как и в первый раз. Мы садимся за стол и оба молчим, пока еда не кончается.
— Я думаю, что это только одна ссора, ничего, — говорит он, гремя вилкой по пустой тарелке. — Муж и жена, они ругаются, да? Но потом она опять спрашивает, пил ли я пиво. Я говорю, что нет, но она говорит, что Сильвия у друзей. В другой раз — Сильвия спит, а на третий — не хочет со мной разговаривать. — Он колотит кулаком по столешнице. — Она не хочет со мной разговаривать, — восклицает он. — Она моя дочь. Моя красавица дочь. И теперь она не хочет со мной разговаривать?
* * *
Я знаю, что стоит нам встретиться — и станет не важно, что мне пришлось искать тебя так долго. Стоит нам встретиться — и в нашем распоряжении будет все время мира. И мы наговоримся обо всем.
* * *
— Видите? — Антон протягивает мне фотографию с закрученными краями. — Только держите по бокам.
Я аккуратно прихватываю снимок пальцами, точно так же, как люди достают из автомата на станции «Кингс-Кросс» свои еще влажные фото на паспорт.
Девочке на вид года три — впрочем, мне всегда было трудно определить возраст на глаз. У нее папино круглое лицо. Темно-русые волосы заплетены в косички. Она стоит, прислонившись к белой стене. Слева от нее — закрытая дверь. На правой части снимка виднеется угол подоконника. На Сильвии синее хлопковое платье, подол расширяется книзу от белого пояса и заканчивается чуть выше коленей с ямочками. Девочка смотрит куда-то поверх объектива. Она не улыбается, но выглядит довольной.