"А я уже давно проклят, — подумал Игнат. — Бабка моя в земле лежит. Земляки предали. Марьяну я сам от себя оттолкнул. Одна только темная думка и осталась. Так чего мне терять? Так?"
"Так", — улыбнулась тьма, огладила его щеку бестелесной рукой. И Игнат вздрогнул, подхватил рюкзак и поспешил за Эрнестом.
— Давай, помогу, — буркнул он. — Чай, посильнее тебя буду.
Вдвоем они оттащили с прохода стол и сдвинутые друг к другу шкафы — обратная их сторона оказалась размочаленной в клочья, словно кто-то прорывался к осажденным, царапая фанеру и металл острыми, как хирургический скальпель, когтями.
Они миновали лабиринт из баррикад, обогнули причудливые железные столбы, упирающиеся своими макушками под самый купол, и теперь Игнат не смотрел по сторонам, хотя каждый раз вздрагивал, когда подошвы пим с хрустом давили осколки стекла и целые куски обвалившейся побелки (или костей незадачливых экспериментаторов — услужливо подсказывало сознание).
— Приехали, — вдруг сказал Эрнест.
Он остановился и вытер взмокший лоб рукавом. Игнат остановился тоже, и сердце его ухнуло вниз. Будто тропинка, что все время весело бежала впереди и манила путников обещанием счастья, оборвалась бездонным провалом, так оборвался и путь Игната. Но не черная бездна отворилась перед ним, а нагромождение породы, обломков арматуры и разбитых коммуникаций.
— Завал, — устало прокомментировал Эрнест и опустился на ближайший к нему камень. — Дальше хода нет.
"Обвал в отделе генетики", — вспомнилось Игнату.
Вероятно, именно об этом говорил автор дневника. И все четыре нижних яруса отошли нави, и ни одна живая душа больше не проникнет в тайное подземелье.
— Можно динамитом взорвать, — сказал Эрнест. — Только нет у нас такого добра, да и опасно — вся конструкция просядет. Видно, не зря черти обманом славятся. И над тобой насмеялись.
Игнат молчал, оглядывал осевшую породу, что занимала собой всю стену, в которую и уперлись путники.
"С навью у меня свой разговор…" — так сказал изгнанный из пекла черт. А, значит, был и у него свой расчет. Надеялся он на Игната. Потому и ключ передал.
— Нет, — покачал головой парень. — Видать, плохо мы искали. Сердцем чую, что здесь заветная дверца.
— Ну, если чуешь, — усмехнулся Эрнест. — В такой вони, как здесь, только сердцем и можно чуять. Неровен час, наглотаемся дряни.
Он махнул рукой, и вдруг замер. Потянул носом воздух и тут же закашлялся. Заслонился рукавом.
— Показалось, — пробормотал он.
Поймал удивленный взгляд Игната и, усмехнувшись, пояснил:
— Почудилось, что ванилью со стороны пахнуло. Вот как от тебя, когда за черта принял.