— И это понял, — Игнат вздохнул.
— Ну, вот и иди с богом, отдыхай, — Егор хлопнул его по плечу своей крепкой лапой. — Крышу я уж сам доделаю. А инструменты тебе потом жена занесет.
Игнат кивнул и побрел домой.
Уже отойдя на приличное расстояние, он услышал, как Мирон спросил у приятеля:
— Радке-то своей когда расскажешь?
— Опосля, — после некоторой паузы откликнулся Егор. — Неча раньше времени панику наводить.
В голову Игната снова скакнул образ свисающего с сосны зверя. Теперь морозец наверняка подернул его влажные потроха сероватым инеем, глаза остекленели. Скоро на запах свежатинки выйдут из леса волки…
"… или кто похуже", — подумал Игнат.
Браконьеры или беглые каторжане…
Только зачем браконьерам тушу на сосновые суки нанизывать? Да и беглым каторжникам, затравленным собаками да погоней, не так просто будет с лесным вепрем разделаться.
"С лесным черным вепрем, — сказал про себя Игнат. — Вот что главное! Вепрь-то был черный…"
Он вспомнил, как в далеком детстве бабка рассказывала ему сказки об огненных, летающих по воздуху змеях, о лесовиках, похожих на поросших мхами да лишайниками великанов, о колдунах, оборачивающихся черными вепрями.
Был ли это оборотень? И кто подвесил его на лесной виселице?
"Знали они, что я там пройду…" — снова вспомнились слова егеря Мирона.
В эту ночь Игнат спал плохо.
В растревоженном мозгу проносились видения то черного вепря с вытащенными потрохами, то пролетающей над лесом гигантской птицы, и слева от нее вся земля покрывалась льдом, а справа — пламенем. Приходила во сне к Игнату и мертвая Званка — но не гниющим трупом, а бесплотной голубоватой тенью. Повздыхала рядом с кроватью, погладила по волосам невесомой ладонью, да так и ушла, невидимая, в предрассветную синь. Только последний ее шаг, отозвавшийся скрипом половицы, и расслышал Игнат. Открыл заспанные веки, обвел взглядом комнату. И тут же взвился с постели, потому что рядом с его изголовьем сидела толстая серая мышь и тянула воздух своим подрагивающим влажным носом.
— Кыш, окаянная! — Игнат запустил в наглого грызуна подушкой.
Мышь метнулась в сторону серой молнией, исчезла где-то в недрах бревенчатых срубов. Но сон уже как рукой сняло.
Ежась от холода, Игнат прошлепал босыми ногами к шкафам. Проверил мышеловки. Пара из них сработала, но ни в одной не было даже кусочка мышиного хвоста.
— Ну, это уже ни в какие ворота! — развел руками Игнат.
Он понял: пришла пора готовиться к войне, возможно, долгой и кровопролитной.
"А я предупреждал, — подумал он. — Но сами напросились. Что ж! Теперь пеняйте на себя!"