"Пугало с соседского огорода…" — вспомнилось ему.
Теперь Игнату казалось, что вошедший больше напоминал мертвяка.
Его ноги врастали в пол, будто корни деревьев. Будто он сам только что восстал из земной утробы — неподвижный, безликий, не имеющий ничего общего с человеком.
Мертвый.
"Да и каким еще может быть навий?" — подумал Игнат.
Силуэт вошедшего уже не казался таким непроглядно черным, как возле плетня, и мальчик понял: чужак был с головы до ног облит загустевшей кровью. Зарево пожара подсвечивало его фигуру, и Игнат видел, как вспыхивают и гаснут за его спиной золотисто-оранжевые искры.
— Заме…чательно.
Слово прозвучало глухо, надломилось посередине, словно его с трудом вытолкнули из окостеневшей гортани. Казалось, существо давно разучилось говорить, и теперь еле ворочало омертвелым языком.
Игнат услышал, как испуганно захныкала Званка. Тогда фигура качнулась, начала крениться вперед, словно силилась сделать шаг. Где-то вверху, в туманной мгле, где должно было находиться лицо, жадно сверкнул болотный огонек зрачка.
— Не надо, пан…
Новый голос заставил Игната вздрогнуть и еще сильнее вжаться спиной в бревенчатую стену. Но это была всего лишь бабка Стеша, которая тоже возникла на пороге, но казалась постаревшей на добрый десяток лет.
— Не надо, — повторила она. — Это только дети. Что вам до них?
Существо молчало. Белая, как льняное полотно, Званка все также стояла у стола. Но Игнат уже видел, как напряглись ее колени, и понял: Званка готовится бежать.
— Мальчик-то мой внук, — продолжила говорить бабка, стараясь, чтобы ее голос звучал убедительно и ровно. — Да только прока с него не будет, пан. Дурачок он.
Фигура качнулась снова.
— Не интересует, — снова раздался глухой голос, будто ветер дохнул в печную трубу. — Только… она…
Голова наклонилась вперед, со свистом вошел в мертвые легкие пропитанный гарью воздух — существо принюхивалось.
— Сла…адкая…
Вот тогда Званка закричала — так могла взвыть попавшая в западню лисица.
Она оттолкнулась от стола, бросилась головой вперед, как летом ныряла в стоячую теплую воду. Ее худенькое гибкое тело вильнуло в сторону — Званка хотела обогнуть вставшую на пути фигуру. Но сейчас же этот неподвижный, вросший в землю силуэт с удивительной ловкостью скользнул ей навстречу. Игнат увидел, как выхлестнула вбок сухая рука, тускло и страшно блеснули металлические когти. И Званка забилась в них, будто попавший в силок зимородок.
— Нет, пожалуйста! Нет! — истошно кричала она. — Мама! Па…
Черная лапа легла на ее лицо, и крики превратились в неразборчивые всхлипы. Со своего места Игнат видел, какими обреченными и остекленевшими вдруг стали ее глаза — еще будучи живой, она уже принадлежала нави, иному миру, откуда нет возврата.