– Дядя Саша, простите меня! Не понимаю, как я мог уснуть. Но как они узнали? – спохватился Алексей.
Дядя Саша улыбнулся.
–. Ты забыл, что выступал перед микрофоном. Тебя слушала вся Арктика.
И Арктика заинтересовалась? Она поправляет проект, приходит на помощь! Спасибо, дядя Саша! Надо сейчас же послать радиограмму, поблагодарить их. Знаете, дядя Саша, что теперь получается? Строительство ледяного мола обойдется не дороже сооружения железной дороги той же протяженности. Эксплуатация ледяной плотины будет стоить не дороже эксплуатации железнодорожного полотна.
– Подсчитай, подсчитай хорошенько, Алеша. Я рад, что ты так воодушевлен. Прощай, – Александр Григорьевич встал. – Быть может, я доберусь как-нибудь к тебе до Дальнего Берега. Набирайся опыта… И набирайся ума, Алексей!
Карцев покраснел. Он крепко сжимал руку старого полярника, но смотрел он куда-то вниз, на коврик у двери.
– Прощай, Алеша, – Александр Григорьевич обнял его. – Не забудь ответить на радиограмму.
Дверь открылась и закрылась. Алексей сел на койку, сжимая радиограмму в руке. Ветер заносил в приоткрытый иллюминатор снежинки. В лицо Алексея пахнуло холодом. Он глубоко вдохнул в себя свежий морской воздух. Потом встал, порывисто сел за стол и, опустив подбородок на кулак, глубоко задумался.
Несколько дней Алексей почти не выходил из каюты, уткнувшись в справочники.
Федор не заходил к нему и ничего не знал о радиограмме с острова Врангеля. Алексей же пока не хотел идти к Федору, не подготовив расчеты.
Стол в каюте был завален эскизами и описаниями технологического процесса зимнего строительства мола. Чем больше работал Алексей, тем счастливее себя чувствовал, – настолько блестящими были показатели, которые он получал.
В один из дней у Алексея разболелась голова, и он вышел на палубу.
Взглянув в море, он замер.
Он никогда не видел льдин. На пути к острову Дикому они не встретились.
Теперь все море было заполнено ими: белыми, голубоватыми, зеленоватыми.
Это были разрозненные, разбитые льдины. Моряки даже не обращают на них внимания, но Алексею они казались удивительными.
Вот проплывает старинный коч русских мореходцев с высоким носом и поднятой кормой. Вот плывет гигантский чернильный прибор из белого мрамора, а следом за ним льдина с белой медведицей. Льдина поворачивалась, и медведица превращалась в глыбу причудливой формы.
Источенные теплой водой, пористые или зализанные волнами льдины проплывали мимо корабля, мерно покачиваясь, некоторые из них терлись о его борта.
Федор заметил с мостика Алексея и спустился к нему.