– Не понимаю в искусственном замораживании. Заранее согласен с академиком. Мол можно строить. Но чтобы строить в Арктике, надо ее знать.
В передней раздался звонок.
– Простите, – с холодной вежливостью сказала Женя, используя возможность прекратить разговор. – Звонят.
Она вышла из комнаты, подтянутая, стройная, неторопливая. Федор проводил ее взглядом, недовольный собой и всем на свете.
Женя на мгновение показалась в дверях. Смотря мимо Федора, она сказала:
– Это Денис и наш Витька. Они уже знают о вас. Надеюсь, вас теперь ждут более приятные встречи с бывшими друзьями детства. Прошу извинить хозяйку, занятую домашними хлопотами. – И, вскинув голову, она удалилась.
Первым в комнату торопливо вошел Виктор, тучный и рыхлый, с гладко зачесанными, уже редеющими волосами. Одет он был по последней моде, но нарочито небрежно, в хороший костюм из яркой немнущейся ткани.
Виктор подал Федору руку, стараясь больно сдавить пальцы, но это ему не удалось. У капитана ладонь оказалась железной.
Денис вошел в комнату с осторожной неторопливостью, словно боялся, что он раздавит или разобьет здесь что-нибудь. Был он такого же огромного роста, как академик. Пиджак плотно облегал его могучие плечи, воротничок врезался в атлетическую шею. Он провел рукой по стриженным бобриком волосам и оглушительно рявкнул:
– Ну, здоров будь, моряк!
Струны рояля отозвались легким звоном. Потом Денис провел рукой по жестковатым усам и, раскрыв объятия, двинулся к Федору.
– Плаваешь, Федька! Замечательное дело! – нарочито утрируя свой украинский говор, забасил он. – Ну, как? Женат? Дети есть? У меня хлопчики.
Федор невольно взглянул на люстру. Ему показалось, что ее хрустальные подвески закачались.
– Про тебя говорят, – ответил он Денису, – трубы ставишь, будто скульптуру высекаешь.
В чистенькой, выложенной белыми изразцами кухне Женя гремела посудой.
– Старшего я Алешкой назвал, – смеялся Денис. – А младшего – Федькой назову!
Улыбнулся и Федор.
– Леди и джентльмены! – возвестил Виктор. – Сегодня я имею два ультрасовременных голоса. – И он вынул из кармана какое-то письмо. – Я всегда убеждал, что ко всему «святому» надо относиться скептически. Будущее принадлежит нам, скептикам!..
– Вот он всегда такой, – сказала вошедшая Женя, снимая фартук.
Федор повеселел.
– Садитесь, почему вы все стоите? – приглашала теперь уже радушная хозяйка.
– Сыграли бы нам… Женя, – сказал Федор, подчеркивая этим, что он не придает значения ее резкости.
Женя посмотрела на него. Ее глаза и уголки губ улыбнулись, но брови тотчас сошлись, чтобы напомнить, что мир еще не наступил.