— Ты мог сразу объяснить ситуацию, а я бы подыграла.
Ответом стал тихий смех и слегка язвительное:
— Сама-то в это веришь?
Я хотела огрызнуться, но задумалась, чтобы через миг скривиться и снова на спинку кресла откинуться. Увы, Эмиль был прав. Знай я о том, что у меня есть столь сильный союзник, я бы ни за что не согласилась просто взять и вернуться. Когда у тебя есть поддержка, сдаваться без боя совсем глупо.
Тем более, мир наполненный магией — это интересно, и покинуть его практически сразу, да ещё понимая, что никогда-никогда не вернёшься…
Так. Стоп.
— Ты сказал, что мой земной адрес никому не известен, но как же в таком случае Жавская слала мне письма?
— Письма переправлял я, — признался Эмиль.
Блин. Как же я сама не догадалась?
В гостиной воцарилась тишина. Эмиль по-прежнему пил вино, я же сидела, пыталась переварить новую информацию и никак не понимала, что же меня смущает. А когда всё-таки сообразила, подняла голову и пристально уставилась на норрийца.
— Что ещё? — ровно спросил он.
Сил играть в дипломата уже не было, поэтому сказала прямо:
— Ты бы не бросил меня здесь, верно? Ты потратил на меня слишком много сил, чтобы в итоге оставить на растерзание Совету и прочим гадам. — И когда Эмиль кивнул, довершила мысль: — То есть я зря призналась в том, что видела твои…
Слово «фантазии» произнести, увы, не смогла — пороху не хватило. Но Эмиль, разумеется, всё понял, и его губы дрогнули в новой, на сей раз предельно коварной улыбке.
— А я очень рад, что всё сложилось именно так, — тихо произнёс брюнет.
В его интонациях было столько огня, что я невольно потупилась и чуть-чуть, но смутилась. И тут же вспомнила зачем, собственно говоря, согласилась прийти в его покои, и чему изначально был посвящён наш разговор.
Мои обвинения и доводы рассыпались в пыль. Да, Глун вёл себя жестоко, но чёрт возьми, эта жестокость была обоснованной. А самое гадкое, я, кажется, ему благодарна — столь мощный прессинг стал поводом для очень бурного развития моей магии. Если бы Эмиль и остальные отнеслись ко мне по-человечески, всё бы сложилось иначе. Проще и неинтересней.
Но признавать своё поражение в данном, конкретном споре не хотелось совершенно. Так что я перестала кусать губы, вновь подняла голову и сказала:
— И всё-таки ты садист.
— Что ещё? — поморщившись, спросил Глун. — Чем ещё провинился?
Ну я и объяснила:
— Эта неделя. Ты снова надо мной издевался. Взять хотя бы реферат. Ты же его просто так, из вредности задал.
— Я тебе сейчас ещё парочку рефератов задам, — пообещал Эмиль хмуро. — И переезд в Норрийскую империю от сдачи этих рефератов, как понимаешь, не спасёт.