Так вот, воспитатель отпрыска главы дома Кендер, мог позволить себе достаточно вольное обхождение. И уж тем более, с ирианцами, которых багрийская аристократия никак не желала ставить с собой на одну ступень. Нет, за дерзость с них спросится, тут без сомнений. Все же ирианцы вольные люди. Но опять же, смотря с кого и в какой степени. Этому старику, пожалуй попеняют и шутя погрозят пальцем.
Наверняка именно так, потому что несмотря на почтительное обращение, к которому он кстати мог не прибегать, по выше указанной причине. Да и прибегнув, сказал он это как‑то уж без души и раболепия, а просто как вежливую форму обращения.
— Вы ко мне обращаетесь? — Мило улыбнувшись, поинтересовалась девушка, всячески стараясь подчеркнуть свое дружелюбие.
— Это так, да простит меня высокочтимая госпожа.
— Ну что же, я вас очень внимательно слушаю.
— Я… — Все же запнулся в нерешительности старик, но потом взял себя в руки и с нескрываемой надеждой произнес, — Недавно мне стало известно, что в ирианской империи появились мои земляки. Много земляков.
— А с какой вы планеты?
— Они называют ее Земля.
— Ну да я землянка. Так вы…
— Получаюсь, то же землянин.
— Погодите. Вы сказали, они называют планету Землей, а как вы ее называете?
— Ну, когда меня вывезли оттуда, я точно знал, что земля покоится на трех китах.
— Ого. Это в каком же году вас вывезли?
— Одна тысяча восемьсот двенадцатый. В то лето Банапарта напал на Россию матушку.
— Так вы русский? — Переходя на язык родных осин, произнесла Ирина.
— Да, русский, — с видимым трудом и заметным акцентом ответил старик.
Он уже отвык от родной речи. Опять же, современный язык и тот, что был две сотни лет назад, сами по себе отличаются. А тут еще старик успел его изрядно его подзабыть. Словом для дальнейшего общения было куда проще перейти на межгалактический. Что Ирина и сделала, к явному облегчению собеседника.
— Но как вы поняли что я землянка?
— Не знаю. Вы очень похожи на ирианку, но отличаетесь чем‑то таким, неуловимым. А еще, я рассмотрел на вас вот этот крестик. Вы православная?
— Да, я православная.
Ирина едва сдержала свое ликование. Еще перед отъездом сюда, она подумала, что если старик по чью душу они едут был похищен с Земли хотя бы сотню лет назад, то он почти со стопроцентной гарантией должен быть истинно верующим. Не могло быть иначе. А значит, он просто обязан был пронести свою веру через всю жизнь.
И вот она оказалась права. Старик просто не смог пройти мимо, возможно единственного человека его веры, которого он видит впервые за долгие годы. Именно на это и был расчет. Ирина прекрасно понимала, что шанс на это невелик. Но простой медный крестик, на самой обычной суровой нитке, должен был его заинтересовать, потому что никак не мог быть украшением.