Андрей Старостин, правда, говорил, что Николай ничего в футболе не понимает. Однажды в Бельгии после матча с «Брюгге» на приеме в советском посольстве Дед рассказал мне про Андрея то же самое.
Я переел на фуршете и вышел в фойе подышать. Присел на диван, и тут ко мне Николай Петрович пристроился. Он любил со мной поговорить. Дед начал про Андрея рассказывать. Назвал его разгильдяем. Поругал за то, что с цыганкой связался, что с артистами пьянствует: «Я ему тысячу раз говорил, это до добра не доведет». Сам же Дед не пил и не курил. Говорил, попробовал чуть-чуть в молодости, не понравилось.
Рассказывали, что в бытность игроком он чуть ли не в чулане перед матчами запирался, ничего не ел, настраивался. То есть Дед был настоящим профессионалом. В то же время многие рассказывали, что к другим он относился либерально. Юра Севидов мог после игры нарушить режим. Все это видели, только не Дед. Он удивлялся, мол, не может быть.
Наверняка все видел, но был тонким дипломатом и философом. И очень умным человеком. Если бы глупым был, в тюрьме не выжил бы. И мог ли недалекий человек создать такой клуб, как «Спартак»?
Дед не прощал тех, кто сам уходил из «Спартака», как бы хорошо к ним ни относился. И пути назад не было. Дед, по большому счету, никого из выдающихся спартаковских игроков не подпустил к клубу — ни Сергея Сальникова, ни Игоря Нетто, ни Юру Гаврилова.
Первый внешне был очень похож на самого Старостина. Мать Сальникова работала на базе, а Николай Петрович женщин любил, хотя в этом смысле брату Андрею значительно уступал. Андрей Петрович вообще плейбоем был! Дед возмущался: «К играм не готовился. Все время с цыганами. Меня совсем не слушал».
Николай Петрович очень не любил «Динамо». Неприязнь возникла, видимо, после лагерей. И когда я перешел из «Динамо» в «Спартак», он меня остерегался. Но не мог же я ему, человеку, которого едва тогда знал, рассказывать, что в «Динамо» был такой бардак, что после Спартакиады народов СССР я готов был уйти куда угодно и что Бесков был именно тем тренером, к которому я хотел попасть во что бы то ни стало. Тем более что Бесков мне сам намекнул, что не против видеть меня в «Спартаке». Он мне это сказал, когда пришли «слонов» получать за выигрыш Спартакиады. На выбор — квартиры, машины, мебель…
Я никак не мог получить ордер на квартиру для моих родителей, выделенную «Динамо». Дед через Моссовет моментально решил эту проблему.
• • • • •
На Спартакиаде народов СССР 1979 года я увидел Деда во второй раз. И когда в «Динамо» стало совсем плохо, решил ему позвонить. За телефоном Старостина обратился к Владимиру Ильичу Козловскому, который работал в Малаховке в областном институте физкультуры. Там, в отличие от столичного ГЦОЛИФКа, можно было учиться годами.