Ищут меня, но найти не смогут. Далеко я уже от тех мест, по которым бродил в обнимку с полицейским капитаном. И не в каком-то доме я скрываюсь, а лежу в хлипком, открытом всем дождям шалаше, на охапке сена…
Третий день я в бегах — голодный, измученный, изъеденный комарами и безнадегой. Телефон сдох в тот самый момент, когда оказался в зоне действия сети — позвонить я никому не мог. Да и не уверен я был в Курдове, а вместе с тем и в начальнике своей личной охраны…
Я тупо лежал на охапке свежего сена и думал о том, что делать дальше.
И еще думал о том, как повела бы себя Сима, если бы я предложил ей рай в этом своем шалаше. Смогла бы она бросить все и уехать со мной в дикую глушь, где бы мы до конца дней своих скрывались от правосудия?
А если я все-таки сяду? Станет ли она ждать меня? Или разведется, получит свою долю и ту-ту, к Мише…
Да и что это за Миша такой? Видимо, он — часть механизма, который загнал меня в угол. Тогда и совращение Симы — часть коварного плана. Если так, то, возможно, она стала жертвой сильного гипноза…
Не могла она полюбить какого-то Мишу по своей воле. Не могла, и все. Приворожили ее, околдовали, и кому, как не мне, нужно снять эти чары. Она уже сказала Мише, что не хочет быть с ним. И не любит она его. Надо всего лишь сильнее привязать ее к себе. Я должен подойти к Симе, посмотреть ей в глаза и спросить, будет она ждать меня из тюрьмы или нет. А если будет, то как — честно или не очень… Ее глаза не соврут, и я узнаю ответ.
И чем быстрее его узнаю, тем лучше.
Я должен был увидеть Симу! С этой мыслью я сорвался с места и рванул в сторону дома…
К Архиповке я подходил едва живой от усталости. Видели бы меня мои рабочие… У ворот ко мне вышел охранник, предупредил о капитане Уланове.
Я уже всерьез подготовился к встрече с правосудием. Надо было выходить из тени и сдаваться. Возможно, в следственном изоляторе мне легче будет разобраться в злом и хитром сплетении проблем. Если нет веры в собственную службу безопасности, то, возможно, мне поможет полиция. Тот же капитан Уланов, например…
Я согласился сдаться, но с условием, что мне позволят проститься с женой и детьми. Я увел Симу в дом, взял ее за плечи и глубоко заглянул в ее глаза. Она завороженно смотрела на меня.
— Ты меня любишь?
— Люблю! — не раздумывая, с чувством выпалила она.
— А Мишу?
— Нет!
— Я никого не убивал, но меня могут посадить. Ты будешь меня ждать?
— Да! — И снова ни грамма сомнения в ее взгляде.
— А как же Миша?
— Его я ждать не буду.
— Откуда ты не будешь его ждать? — не понял я.
— Он заманил тебя в ловушку. Он преступник. Его поймают и посадят.