— Так, может, и не нужно сдаваться?
— Я бы не хотела.
— А если все-таки сдаться?
— Я люблю только тебя. И всегда будут любить только тебя. И буду ждать хоть всю жизнь.
Сима не фальшивила, но в ней было столько сладкого меда, что я решил вмешать в наш разговор ложку дегтя.
— Я никого не убивал, и меня скоро выпустят, — сказал я. — И я вернусь к тебе. Но буду встречаться с Лизой.
Не должен был я этого говорить, но сам черт дернул меня за язык.
— Ну, если это тебе нужно, — опустив глаза, вздохнула она.
— Ты мне изменила, и, как прежде, уже не будет. Я вернусь к тебе, но и от Лизы не откажусь.
— Твое право, — выдавила она, еще ниже опустив голову.
— Не было у меня такого права. И я четырнадцать лет чувствовал себя подлецом. Но ты дала мне его…
— Я понимаю.
— Ты должна меня простить.
Сима подняла голову, посмотрела на меня со слезами на глазах и согласно кивнула. Она была готова на все, лишь бы я вернулся в семью.
А я готов был на все, чтобы не видеть страдания в ее глазах. Я должен был прижать ее к себе, сказать, что люблю и прощаю. Но я повернулся к ней спиной. Мне нужно было срочно принять душ…
В бане сначала моются, парятся, а потом уже выпивают. Последовательность можно и сменить, но парилка должна остаться. А в нашем случае обошлось без легкого пара. Мы с Нефедовым просто сидели в трапезной его домашней бани, которая находилась в подвале. Спускаешься в цокольный этаж, там холл с богатой обстановкой, три двери, как дороги на перепутье. Налево пошел — в кладовку попал, направо — еще куда-то там, прямо — иди в баню. Но дверь, которая прямо, запросто можно закрыть каким-нибудь шкафом, и тогда сауну так просто не обнаружишь. Если, конечно, не сопоставить размеры подвала с домом. В принципе, здесь можно было устроить тайное убежище, но лучше не надо. Не такая уж маленькая у Нефедова сауна, чтобы ее не заметить. Тем более оперативникам о ней уже известно, они приезжали сюда с обыском…
— Арматурным прутом вас ударили, Вадим Борисович, — говорил я. — А почему арматурным? Потому что зазубрины там. Ваша кровь должна была на них остаться. Новенькая арматурина, только что с завода. А почему новая? А чтобы ржавчины не было. Чтобы пальцы Чайкова остались… Для нас картину готовили — он вас ударил, вы ему ответили. А мотив через Лизу можно было установить. Или через ваших телохранителей, которые видели, как вы с Чайковым отношения выясняли. Да и без мотива в принципе можно было обойтись… Четко все продумано, ничего не скажешь. Даже имя у лю… в смысле у Миши. Миша его зовут, как и Чайкова. Имя, скорее всего, выдуманное. Но ведь его выдумали давно, еще когда на вашу Серафиму нацеливались… Я так понимаю, подставу давно готовили…