Николь Витраль в то время было лет сорок семь. Молодая бабушка. Красавицей в классическом смысле слова она не была, но относилась к числу женщин, которых телевизионщики — и я вслед за ними — привычно именуют «хорошей натурой». Общительная, живая, но главное — убежденная в том, что сражается за святое дело. Она представала великомученицей, готовой любой ценой отстаивать свою правоту. Вела себя искренне, говорила с неподражаемым провинциальным акцентом, казалась простой и милой. На телевизионном экране все это выглядело восхитительно. Ее лицо, загрубевшее под йодистыми ветрами Ла-Манша, не годилось для крупных планов. К тому же в свои сорок семь она довольно-таки ощутимо располнела. Одним словом, прямая противоположность топ-модели.
Как ни удивительно, случайно увидев по телевизору эту невысокую женщину и ничегошеньки не зная ни про сущность дела, ни про ее личный крестовый поход, я испытал непонятное возбуждение. Я имею в виду физическое.
Думаю, что не я один. Во-первых, ее глаза. Голубые, искристые… Такие глаза бывают у людей, умеющих бросать вызов судьбе и презирать несчастья. Но главное — грудь. Николь Витраль всегда носила платья с глубоким вырезом или открытые джемперы, туго обтягивающие пышные формы, какими наградила ее природа. Должно быть, догадывалась, что этак торговля на пляжах Дьеппа идет лучше. Сверху она обычно надевала жилет или пиджак, который время от времени пыталась застегнуть, что придавало ее облику особую пикантность. В дальнейшем я часто наблюдал за ней и убедился, что этот жест превратился у нее в своего рода тик или рефлекс: вы разговариваете с ней и в какой-то момент на миг отводите глаза — и в ту же самую секунду Николь Витраль, не прерывая беседы и даже, пожалуй, не замечая что делает, стягивает на груди жилет, прикрывая грудь, чтобы в следующую минуту его полы снова разошлись.
Странная, волнующая игра, неизменно производившая на меня неотразимый эффект.
На телеэкране он проявлялся с особенной силой. Ее грудь то пряталась, то снова открывалась, ввергая в смущение ведущего. Однако стоило ему обратиться с вопросом к другому участнику передачи, как оператор непременно переводил камеру на Николь — та, уверенная, что на нее пока не обращают внимания, прекращала дергать свой пиджак, и телезрители могли насладиться видом ее восхитительной груди.
В феврале 1981 года Николь Витраль своим нестандартным шармом потрясла всю Францию. Меня она в тот вечер тоже потрясла, хотя я пока не был с ней знаком, — наша первая встреча состоялась несколько месяцев спустя. Она продолжала волновать меня все эти восемнадцать лет. Она и сегодня не дает мне покоя, хотя ей уже шестьдесят пять. Примерно столько же, сколько и мне.