Бенджи потупился.
— Через десять минут, — продолжал адвокат, — полиция арестовала тебя в мастерской твоего отца на Честер-стрит. Нож все еще был у тебя в кармане. Ну, что не так?
— Я не убивал Кенни, — угрюмо пробубнил парень. — Все, что вы рассказали, верно. Но я правда не знаю, кто его зарезал.
— Что это за шпана была с тобой?
— Не знаю, в кино познакомились.
— Это ты папе расскажи!
— Да чего вам надо? Говорят, не знаю, стало быть, так оно и есть. Кто-то из этих двоих пырнул Кенни в бок, не я ведь. Когда я увидел, что он падает, то развернулся и рванул что было мочи по улице.
— Но у тебя был нож…
— Я его и не вытаскивал!
— Этот нож — вещественное доказательство номер один. Свидетели видели его у тебя в руках.
— Я-то думал, вы собираетесь мне помогать, а вы вот как…
— Собираюсь. Но единственное, что мы можем сделать — это сознаться.
— Что-о?
— Я хочу, чтобы ты признал себя виновным на суде. Отпираться бесполезно. Сознайся. Дадут тебе двадцать лет, ну и черт с ним. Лет через пять выпустят до срока.
— Никогда! — заорал Бенджи. — Я невиновен, и не собираюсь садиться за убийство, которого не совершал!
Вернон вздохнул и взял парня за плечо.
— Сынок, тебе ведь действительно хотят помочь. Ну почему ты не слушаешься?
Минуту Бенджи был неподвижен, потом рывком сбросил руку адвоката.
— Какой я вам сынок? — вскричал он. — У меня что, отца нет?
«Что папаша, что отпрыск — все едино, — подумал Вернон, глядя в холодные глаза сидевшего перед ним старика. — Скала, черт бы их обоих побрал!»
Вслух он сказал:
— Мистер Блескер, вы должны растолковать сыну, что к чему. Ведь вы отдаете себе отчет в том, что, признав себя виновным, Бенджи сможет рассчитывать на снисхождение.
— И все-таки сядет в тюрьму без вины виноватый!
— Вы его отец, мистер Блескер, и поэтому игнорируете факты.
— Какие-такие факты? Чего они стоят, эти ваши факты? Скажите-ка мне одну вещь, господин адвокат: вы ведь не любитель проигрывать процессы, верно?
— Разве это плохо?
— Отнюдь. Но если мальчик признает себя виновным, то вы ничего не потеряете, и ваша репутация останется безупречной?
— Так вы думаете, я из-за этого? Вот, значит, как? Ладно, черт с вами, будем отрицать вину вашего Бенджи. Что смогу, сделаю…
В день открытия процесса Вернон вошел в зал суда с тяжелым сердцем. Однако, к его удивлению, день прошел в общем неплохо. Судья Дуайт, несмотря на свирепый вид, слыл справедливым и на редкость сентиментальным человеком. Прокурор Викерс, белокурый Адонис с театральными манерами, еще только готовился дать бой. Вернон немного воспрянул духом.