Старик сказал:
— Он не поехал сюда.
На минуту воцарилась полная тишина, только дождь стучал в восточное окно, только ветер свистел за углом и ровно шумели деревья.
Будь у него слезы, подумал Стэнли, он бы заплакал. Словно что-то обожгло веки, и Стэнли заплакал за него.
Глаза Старика снова его нащупали, увидели слезы. И глаза Старика смигнули их.
Господи, подумал Стэнли, он что — внутри меня?
— Папа, — тихо сказала Маргарет. — Роберт такой. Он забывает.
Анна по ту сторону кровати сказала:
— Папа, Роберт так или иначе обманул надежды всех нас.
Старик сказал:
— Я хотел, чтобы он приехал.
Христос на кресте, думал Стэнли. С женщинами по обе стороны. Я видел такую картину где-то в церкви — может, в Англии во время войны. В какой-то знаменитой церкви, только не помню в какой… Я что-то видел, что-то стоящее, только пока служил в армии. Теперь мы с Верой уедем. Сегодня же спрошу Веру, куда она хочет уехать.
Маргарет сказала:
— Вот было бы забавно, если бы этот сукин сын и правда утонул!
Доктор Дойл дернулся и посмотрел на дверь.
Он мог бы повернуться и уйти, подумал Стэнли, а они бы и не заметили. Они слишком заняты собой, чтобы тратить внимание на него.
— Нет. — Голос Анны был мелодичным и правильно интонированным: не аффектированным и не грубым. Ровный голос безупречной леди. Как ее прилизанные блестящие волосы с полоской проседи. Леди богатая и благородная. Полировка, какую могут дать только деньги.
Прекрасная, как сами деньги, подумал Стэнли.
— Нет, — повторила Анна, — это было бы не забавно. Это была бы ирония судьбы. — Маргарет нетерпеливо вскинула голову, раздраженная такой придиркой к слову. — Ирония судьбы, что он умер, как Энтони.
И тут доктор действительно шагнул к двери. Стэнли насмешливо следил за ним.
Мутно-голубые испуганные глаза взглянули в глаза Стэнли, и доктор остановился.
Доктор Дойл, доктор Дойл, думал Стэнли, а ты попался. И это я тебя поймал.
— Знаешь, — сказала Маргарет, — я часто думала об Энтони. По-моему, он хотел умереть.
— Не больше, чем Роберт.
Старик пошевелился, и обе замолчали.
— Нет, — сказал Старик.
Ясно. Отчетливо. Это слово повисло в воздухе.
— Что «нет», папа? — негромко спросила Анна. — Ты говоришь об Энтони? Или о Роберте?
Глаза Старика медленно закрылись.
Он притворяется, думал Стэнли. Он выжидает за сомкнутыми веками, готовясь к прыжку.
Анна устроилась в кресле поудобнее и взяла свое вышивание.
— Настоящая буря. Я должна бы сильнее тревожиться за Роберта, но, по-видимому, мне безразлично.
— Маргарет не безразлично, — медленно сказал Старик. Его веки не разомкнулись, губы едва шевелились, и они не сразу поняли, кто заговорил.