А пока он усердно трудился. Каждую неделю он приходил получить плату за свои два домика и внимательно их осматривал — один вид его массивной фигуры побуждал жильцов к аккуратности и опрятности. Он подумывал о покупке небольшого ресторана с баром. Ресторан этот был рядом, за углом. Все вполне законно, без девиц. Он легко бы справился. Но цена была высокой… Он отложил окончательное решение.
Манцини приходил каждый день в семь утра и оставался до пяти, до прихода Оливера. Они вместе проверяли счета и выручку, и после короткого разговора Манцини уходил домой, а Оливер проводил там вечер и ночь. Все шло гладко — лишь изредка между девицами вспыхивала ссора или приходилось тихо выпроводить пьяного клиента. Ночи были заполнены пьяным смехом мужчин, металлическим звоном женских голосов и неумолчными, нескончаемыми звуками рояля, на котором барабанил старичок-негр по имени Джозеф.
Оливер ненавидел эти джазовые мелодии. Он не различал их — одна и та же дробь высоких нот и басового аккомпанемента. Как-то в начале дождливого вечера, когда в заведении не было посетителей, он попросил Джозефа сыграть что-нибудь другое. И Джозеф сыграл тихий и нежный «Спинет из красного дерева», а потом «Хуаниту». За все годы, которые Оливер провел на Конти-стрит, он не услышал больше ни одной знакомой мелодии.
Утром он отправлялся домой и шел пешком две мили. Летом было уже светло, на улицах сновали люди, торговцы выкрикивали свой товар с козел высоких фургонов. Зимой небо было еще черным, дома стояли по-ночному запертые, окутанные мраком улицы дышали холодом. Он обгонял лишь редких старух, которые семенили к ранней мессе, укутавшись в черные мантильи и шали. Оливер глубоко вдыхал пропахший торфом воздух и шагал все быстрее, чувствуя, как легкий ветер щекочет ему щеки, словно перышком. Он столько часов расхаживал по комнатам, гостиным и коридорам, что ему требовалось прогнать их духоту из своих мышц.
И все это время он обходился без женщин. Он был хозяином дома терпимости, но спать с проститутками не хотел. С него хватит. Та, в Баие, была последней. Его девицы заигрывали с ним, а одна — Джульетта — была очень хорошенькой, но Оливер не обращал на нее внимания.
В конце концов он решил, что ему требуется женщина. Он присмотрел ее несколько недель назад. Она подметала крыльцо маленькой пекарни на площади Лепаж. Подходит, думал он. Вполне подходит.
На следующее утро он зашел в пекарню. Хлеб еще не готов. Может быть, он подождет? Она, не поднимая головы, тщательно протирала мыльной тряпкой полки и ящики.