Это и раньше бывало — Старик хотел переодеться или завезти домой какие-нибудь бумаги. Но на этот раз он остался в машине.
— Посигналь, — сказал он.
Роберт нажал на клаксон, и почти тут же из двери вышла молоденькая девушка — темноволосая, с большими черными глазами и гладкой смуглой кожей.
— Моя дочь Анна, — сказал Старик. — Ну, поехали.
Роберт отогнал машину на стоянку и пошел в их ложу. Старик выслушивал советы знакомого игрока и серьезно кивал, словно и правда собирался принять их к сведению. Анна молча смотрела по сторонам. Увидев его, она улыбнулась. Зубы у нее были чуточку неровные и редкие, отчего она казалась совсем девочкой.
— Роберт, покажи Анне ипподром, — сказал Старик. — У меня тут дела.
И Роберт показал ей трибуны, клуб, манеж, не торопя ее, оберегая от давки, как ребенка.
После этого Роберт подозрительно ждал дальнейшего. Но через неделю, когда они снова поехали на ипподром, Анны с ними не было и Старик ни словом не упомянул про нее. Казалось, его занимало что-то другое.
Как-то утром почти год спустя, когда Роберт вошел в контору, Старик стоял у окна и смотрел на улицу.
— Подай машину, — отрывисто сказал он.
Роберт спросил мисс Мелонсон:
— Что случилось?
— Склад, — сказала она и снова забарабанила на машинке.
Безопасности ради Старик часто менял склады, и этим он пользовался меньше недели. Это было неказистое двухэтажное строение из кровельного железа, стоявшее среди бурьяна на пустыре между кладбищем и одним из городских парков. Собственно говоря, это был склад при магазине подержанной мебели, который принадлежал Старику, — красные плюшевые диваны в разводах плесени, железные кроватки, качалки, лампы с пестрыми абажурами и в дальнем углу ящики с бутылками.
— Проедешь мимо, — сказал Старик. — Я хочу поглядеть.
И они увидели. Листовое железо не горит. Но деревянные стойки и стропила превратились в уголь, после чего стены повалились наружу, а крыша рухнула. На пустыре стоял фургон мебельного магазина, и двое рабочих бродили по пожарищу. Роберт и Старик увидели, как они ухватились за искореженную металлическую полосу, дернули ее, уронили и принялись ругаться, отчаянно тряся руками. В тишине раннего утра их голоса звучали слабо и глухо.
— Ну ладно, — сказал Старик. — Все ясно.
На обратном пути Роберт нерешительно спросил:
— Большая была партия?
— Да, — коротко ответил Старик. — И думаю, это еще не конец.
Десять дней спустя в заливе Шевалье взорвалась и сгорела одна из лодок Старика. Она шла с полным грузом. Старик послал Роберта, и он семь часов гнал машину в Порт-Эбер, где обычно стояла эта лодка.