— Строгий очень, — охотно откликнулась горничная, которая явно была не прочь поболтать. Весьма распространённая слабость среди представительниц её профессии, что для меня часто оказывалось кстати. — Всё разных правил придерживался, чтобы это как положено и то как положено.
— Ну, может, это не так уж и плохо? — заметила я, впрочем, не слишком строго, дабы не спугнуть девушку, пока настроенную на откровенность.
— Может, и неплохо, — легко согласилась она, ловко орудуя гребнем, — если бы речь шла только о нём самом. А тут-то весь дом должен был жить по его указке. Про слуг я молчу, ну, наше дело подневольное, к тому же хозяином он был щедрым и незлым, тут сказать ничего не могу. Но детей ведь жалко. Каково им, молодым-то, когда то нельзя, это неприлично, так непристойно, к этим в гости не ходить, тех не принимать, такие платья не ходить, в карты не играть… Да перечислять долго можно, — махнула рукой она. — Вот так вот и жили. Человек-то он вроде неплохой, детей любил, но упёртый в некоторых вещах был — спасу нет. Гостей принимал мало, будто людей дичился. Хорошо хоть внука принял без лишних вопросов, хоть тот и родился во грехе. Зато дочери своей жизнь свою устроить не давал.
— Почему не давал? — удивилась я.
— Почему не знаю, а только всех женихов отваживал, — пояснила горничная. — Этот нехорош, тот слишком беден, у того семья недостаточно строгих правил. Один ловелас, другой подозрительный. Ну, и так далее. Хотя были вполне достойные женихи, и из богатых семей, и из знатных — познатнее наших будут, — добавила она, понизив голос. — А леди Йоланда — нормальная девушка, она же чахнет в этой глуши, ещё и без компании. Лорд Аделяр хоть мужчина, так у него побольше свободы было.
— А третий сын? — забросила удочку я. — Норрей, кажется, так его звали?
— А, этот, — протянула горничная. Выражение её лица стало неодобрительным, даже брезгливым. — Он умер пять лет назад. Я здесь тогда, к счастью, ещё не служила, так что знакома с ним не была. Оно и к лучшему.
— А что, с ним было что-то не так?
Девушка закончила возиться с моими волосами и стала смешивать с миске ингредиенты для приготовления специальной жидкости, которой мне предстояло умыть лицо. В комнате распространился запах лаванды и ещё какого-то растения.
— Не так — не то слово, — фыркнула она. — Он же поклонялся Орэнду. Его храмовники объявили вне закона и собирались арестовать. Тогда-то он и погиб при попытке к бегству.
Потребности играть удивление не было: я действительно не ожидала услышать об этой семье что-либо подобное. Орэнд — в прошлом один из богов, который впоследствии был низвергнут и изгнан с небес. Его принято считать воплощением зла, жестокости и тёмной стороны души. Поклонение этому божеству строжайше запрещено и карается смертью. Считается, что его сторонники проводят страшные жестокие ритуалы, в ходе которых убивают животных и даже людей. Правда ли это, не знаю: никогда не сталкивалась с чем-либо подобным. Если люди, поклоняющиеся Орэнду, и существуют, то их очень мало, и они не афишируют свои убеждения.