Андрей выступил в школе, сыграл вальс Наташи из оперы «Война и мир». Вальс, который звучит и постепенно затихает, как бы ускользает во времени. Ускользает, уходит у людей юность — так написал его Прокофьев и так сыграл его Андрей.
Когда последний звук ушел, повис где-то далеко, никто в зале не пошевелился, хотя в зале сидела сама юность, у которой еще ничто не ускользнуло и не ушло.
На грифельной доске, которая занимала всю стену заводской лаборатории при испытательной станции, была мелом нарисована скрипка. С мелом в руках стоял Сережа. Иванчик был рядом, руки заложил глубоко в карманы (признак максимальной сосредоточенности) и слушал Сережу.
— Ель раз в пятнадцать лучше проводит звук, чем клен, поэтому верхняя дека как вибратор, нижняя как резонатор. Между ними тонкая палочка. Она соединяет деки, создает одномоментность колебаний.
— Конечно, — кивнул Иванчик.
Сережа обозначил верхнюю деку «а», нижнюю «в», бока «с» и «с 1».
— Чтобы вывести из ничего все, достаточно единицы. Верно? — Сережа любил формулы.
Иванчик вытащил руки из карманов, подошел к доске и взял мел. Провел жирную черту вдоль верхней деки.
— Ровность звучания должна зависеть прежде всего от верхней деки.
— Почему только верхней?
— Источник колебаний.
— Формула должна быть единой для всего аппарата, — возразил Сережа.
— Я не отрицаю формулы, но я выделяю главный элемент, с чего надо начинать поиск.
— Согласен.
— И потом, мне кажется, секрет, по-видимому, в едва заметных отклонениях, — продолжал Иванчик. — Самое непонятное в скрипке то, что она понятна.
— Замерим частоту колебаний всех точек области резонанса, сделаем график акустических частот, одним словом, заведем фотометрическое досье.
— Все-таки странно?
— Что?
— Страдивари постиг законы акустики, конечно, интуитивно. Как практик.
— Да. Иначе быть не может.
— Спустя десятки лет физик Савар открывает законы акустики на основе изучения скрипок Страдивари. Я повторяю — физик.
— Ну!
— На основе скрипок Страдивари.
— Ну! Ну!
— Почему мы вынуждены начинать все сначала? От нулевого цикла?
— Данные Савара нас в чем-то не устраивают, — спокойно сказал Сережа. — Потому что самое непонятное то, что скрипка понятна. Твои собственные слова.
— Так же точно думал Савар, не сомневаюсь.
— Возможно. Но он не учел едва заметных отклонений. Опять твои собственные слова.
В комнату заглянула девушка в беретике, который лежал на ее голове синим блюдечком. Увидела чертеж.
— Вы еще не ушли? Что это, ребята?
— Скрипка, — ответил Сережа. — Будем делать.
— Кто? — Девушка растерялась.