— У него масса проблем, у него работа жутчайшая…
— Хватит. Сколько раз тебе требуется обжечься, чтобы усвоить: влюбленность это ассенизация продуктов жизнедеятельности собственной нравственности. Проще говоря, дерьма. Чтобы не сгнить заживо.
— Анастасия, твой цинизм… Ладно, а что есть ассенизация чужого нравственного дерьма? Искусство?
— Служение. У тебя одна беда — ты вечно пытаешься пролезть в святые, причем без очереди. Естественно, ничего не получается, и ты из-за этого изводишься.
— Только до тех пор, пока не подвернется искушение совершить свеженький грех.
— Не искушение, а возможность. Чтоб тебе их десяток подвернулся и поскорее, пока ты не впала в депрессию.
— Настя, как хорошо, что ты пришла. Мне целую неделю не с кем было поговорить. Разве что о жратве.
— Это с солидной-то мужской личностью?
— Как бы ты на мой счет не проезжалась, а я осознаю разницу между правильностью и праведностью. Не волнуйся, Настя, он наш человек. Он в тысячу раз мудрее нас. Но он меня всерьез не воспринимает.
— Да ты же сама себя серьезно не воспринимаешь, чудачка.
— В сущности, это единственное мое положительное качество. И то я притворяюсь.
— Клоунесса. Привыкла к тому, что свои тебе аплодируют, кричат: «Браво, Поленька, бис». И сердишься на пришлого равнодушного зрителя, которого тебе не удалось задеть за живое. Если, конечно, оно в нем вообще есть.
— Откуда ты все знаешь?
— Оттуда же, откуда все знаешь ты. Боже, когда на нее подействует димедрол? Я ей лишний кубик вкатила, и хоть бы хны. Когда она угомонится? — постаралась Настя, которой, возможно, надо было домой или по делам, подключить к нашему разговору молчаливые созерцающие небеса.
И старание ее было учтено, заслужила. Я уснула. До следующего утра, когда нашла на подушке записку подруги. «Поля! Во-первых, у тебя кот, а не кошка. В твоем возрасте безопасней для жизни было бы разбираться в половых вопросах. Во-вторых, три раза звонил некий мудрец по фамилии Измайлов и показался мне обыкновенным влюбленным в тебя дураком. На случай, если ты переборщила с влагой искренности, я говорила с ним весьма сухо. Не пропадай, хоть телепатируй, коли лень поднять трубку». Много ли надо раненной в голову женщине, чтобы повеселеть? Кому сколько. Мне хватило послания Насти. Ровно до того момента, как я увидела Измайлова воочию, а не во сне. Эх, Анастасия, и ты можешь ошибаться.
«Волк на нас и не глядит, волк на лавочке сидит», — вспомнилось мне обожаемое в детстве стихотворение. У полковника хватило спокойствия только на вопрос: «Как самочувствие?» Нет, если честно, еще на один: «Что за стерва вчера у тебя ошивалась?» После чего плотину его выдержки непоправимо прорвало.