Он указывал мне, когда мы стояли на равнине, на светлый покров ночных небес, объяснял созвездия и говорил притчи. Мы проникали вместе в иносказательную тайну Зодиака. Весы близились к Скорпиону. Все небо усеялось ожерельями звезд. Я по знакам и сочетаниям линий следил за отблеском человеческих судеб. Борзые, вспененные Кони неслись с разметавшейся гривой вперед. Созвездия катились, подобно колесницам со склонов гор, подгоняемые неистовым Возничим. Портики, арки, искрившиеся колоннады качались над бездной океана. А огромные циркули измеряли площади треугольников, куда низвергались груды звезд. Плавно плыли Лебеди, мирно паслись стада Овнов, яростно оскаливали зубы оранжево-красные Псы и рыжие Рыси. Словно в волшебной стране, вершины гор серебрились снегами, кристально-чистые ручьи омывали долины, цвели блёстками иней и алмазов сады. А Млечный путь, казалось, опоясывал молочной лентой море. Он весь трепетал, дорогая Ева, подобно твоим набухшим персям. Мы были, как бодрствовавшие в ночь на Богоявленье пастухи, и над нами носились трагические и невинные метеоры. Стаи Гончих Собак полыхали, дворцы рассыпались в брызгах искр, колеса и мельницы рассеивали эфир.
Ближе к северу у небосклона под Альдебараном и группой Плеяд вытянул морду, словно мычал, многозвездный Единорог, а с другой стороны приближался Волопас. Недалеко от Дракона выступал коренастый Геркулес и как будто силился раздвинуть пределы мира. А золотой хребет Медведиц грозно изгибался, и лапы их яростно взрывали светящиеся борозды. Глаза наши обратились на юг. Пегас в сапфирных сандалиях шел по синему пути зенита. Альтаир, словно желанная добыча, задыхался в когтях Орла. Ниже, огромный хвост Кита погружался в пространство, как будто подметал дно моря и раздвигал до Козерога и Водолея светящиеся волны ночи.
И я сказал старику:
– Не умолкай, повествуй мне об этих мирах, которые тебе так много говорят. Их необъятность наполняет меня ужасом и восторгом. До тебя я знал только Марс, Венеру, Меркурий, Юпитер и Сатурн.
Он ответил:
– Забудь имена их, и помни об одном, единственном их имени. Все они – живая и вечная вселенная, божественно связанная с часами твоей жизни. Небо и земля, день и ночь и звезды даны тебе, как пышное убранство мира, чтобы жизнь была для тебя наслажденьем, но не числом, свидетельствующим лишь о бесконечной и не прочной нищете. Все остальное – не нужная наука. Пастырь, ведущий свое стадо через равнину под легким мерцаньем последней звезды, которую он называет в сердце своем Звездой Пастуха, знает больше, чем все остальные люди. Он наблюдает небо, чтобы научиться приметами знамениям. Он переносит гармонию и согласованность своей жизни на времена года. Он знает, что неизменные небесные знамения руководят благоденствиями и бедствиями людей. И, познавая эти знамения, он направляет свою жизнь то в ту, то в другую сторону.