Он поспешно вышел на улицу Сен-Тома, где в те времена возвышался замок Шеврез, а от него шагов через сто стоял монастырь Сент-Онорэ. Это место мало посещалось пешеходами и пользовалось недоброю славою в народе. Но Гонди всю свою жизнь хвастался своей храбростью и отвагой, его трудно было напугать. Прошло не более пяти минут, и показалась тихая тень, как кошка пробиравшаяся к нему.
– Монсеньор, не угодно ли вам следовать за мной?
Коадъютор не сомневался в успехе свидания, узнав в этой тени Габери, пажа королевы. Не для шуток решаются призывать к себе такого важного сановника, такого могущественного бунтовщика, каким он считал себя.
Они прошли в Пале-Рояль через двор, наполненный огромными резервуарами, откуда проводилась вода для фонтанов в саду. Потом отворилась дверь, которая привела их по лестнице прямо в часовню.
Королева сидела в больших креслах, усеянных лилиями. Коадъютор при первом взгляде заметил два стула, указывающие места для людей, которые примут участие в совещании. Но королева была одна, она любезно предложила ему садиться.
– Господин коадъютор, – сказала она самым очаровательным голосом, – ваше согласие прийти ко мне доказывает вашу преданность королю и государству. Не сомневаюсь, что вы из первых присоединитесь к моим усилиям, чтобы потушить смуты, волнующие Париж.
– Я готов к услугам вашего величества и обещаю вам содействие моих друзей.
– Они многочисленны и очень отважны, я знаю это. Прошу вас поверить, что я не останусь неблагодарною.
«Высокомерная испанка, видно, очень нуждается во мне», – подумал Гонди, показывая всем видом бескорыстие и смирение.
– Мои друзья разделяют мой образ мыслей и сочтут за счастье пролить свою кровь для общего умиротворения, – сказал он.
– Притом же это умиротворение очень удобно в отсутствие принцев.
– Конечно, теперь меньше людей, которых надо удовлетворить. За исключением герцога Орлеанского…
– Не говорите о нем, вам известно лучше, чем кому-нибудь, что его высочество верноподданнейший слуга своего короля.
Гонди хотел что-то сказать, но дверь отворилась и вошел Мазарини.
– А, наконец вот и господин коадъютор! Как я рад, что опять вижу вас! Сколько на свете есть людей, которые из себя выходят, чтобы нас разлучить.
– Вашему высокопреосвященству известно, что я употреблял все усилия, чтобы не отставать от вас.
– Как хорошо сказано! – воскликнул Мазарини в поддельном восторге от этих слов. – Не позволите ли мне, ваше величество, нарушить уважение к вам?
– Каким это образом? – спросила Анна Австрийская, улыбаясь.
– Позвольте мне в вашем присутствии обнять человека, к которому я питаю столько же уважения, сколько и любви.