– Вы предлагаете разбой на большой дороге, а это не в моем вкусе, – сказал Бофор.
– Я сам это знаю. Вы изволили убить трех моих лучших людей на улице Дракона – обстоятельства бывают разные…
– Согласна, а вы, герцогиня, что скажете? – спросила госпожа Мартино.
– Конечно, это не повредит, – отвечала она, – но с одним условием: не делать никакого зла путешественнику, который, может быть, едет по своим делам.
– Но если это, – сказал Бофор, задумавшись, – если это…
– Заканчивайте же, герцог.
– Если это кардинал?
– Что за мысль! Мазарини со своими ревматизмами отправится в такую пору? Не может быть! Да и что он будет делать в Руане?
– А если это кардинал, – заметил Ле Мофф, – так я опять примусь за свое дело, которое не удалось на улице Дракона.
– Запрещаю, – строго произнес Бофор.
– Во всяком случае, отправляйтесь туда, – подхватила герцогиня. – Мы сами решим участь путешественника. Мы проедем проселками, а вы присоединитесь к нам в Руане.
– Хорошо, – сказал Бофор, – но выслушайте и меня, Ле Мофф. Я не хочу, чтобы была пролита кровь.
– Едем же, – настаивала герцогиня.
Через несколько минут отъезд был решен. Дамы с Бофором и своей свитой доверились конюху гостиницы, бравшемуся проводить их в Мелан по прекрасной проселочной дороге. Ле Мофф с пятью надежными людьми отправился назад в деревню, поджидать карету с путешественниками.
Оставив разбойников за привычным делом, мы последуем за кавалькадой, которая, свернув влево от Понтоаза, выехала на очаровательную тропинку плодоносного края, напоминавшего Нормандию.
Они выехали на опушку леса, который надо было проехать, затем преодолеть вброд ручей, и тогда путь сокращался на два часа.
Нельзя было медлить, тем более что ночь была темная, пошел дождь, который постоянен весной.
Они без особенных затруднений ехали по лесу под сенью высоких деревьев. Хотя Бофор выражал беспокойство за своих дам, обе уверяли, что путешествие не затрудняет их.
Но дождь усиливался, тьма сгущалась, лесу не было конца, хотя, по уверениям проводника, его было на один час езды. Он клялся, что не сбился в дороге, но деревья сменялись деревьями, кустарники шли за кустарниками, приходилось то спускаться в овраги, то подниматься по крутоярам. У Бофора лопнуло терпенье.
– Негодяй! Ты нарочно заблудился? – закричал он.
– Нет, сударь, вот и доказательство – конец лесу.
– Ну, слава Богу! – вздохнули все.
Действительно, они выехали на опушку леса, но тут у проводника вырвалось понятное для всех восклицание изумления и досады:
– Это Понтоаз.
Бофор повернул лошадь прямо на проводника, который тоже был верхом, однако не думал бежать.