Генриетта встала, подошла к графу, посмотрела на него. Он ничего не сказал, не шевельнулся, но она угадала, что за неподвижностью его взгляда дрожат слезы, сдерживаемые горделивой волей.
Ее всю потрясло это. Быстрым и как бы материнским движением она взяла в руки голову графа и, слегка прикоснувшись губами к его волосам, тихо сказала:
– Так будет лучше… да, так будет лучше для нас обоих. Не сердитесь на меня!
Некоторое время она оставалась склоненной к нему. Когда она выпрямилась, то ее взоры встретились с глазами Герселя; она поняла, что он согласен, и промолвила:
– Благодарю!
– Мы сумасшедшие, – тихо сказал граф. – Мы жертвуем реальностью ради химер. Нет истины вне любви, когда любишь друг друга – вне единения, вне того, чтобы все забыть в этом единении. Ведь если и страдаешь потом, то все же хоть мгновенье жил, все же остальное – не жизнь…
Она сказала: «Нет, нет», покачивая головой.
– Вы выйдете замуж за Мишеля Бургена? – спросил Герсель после некоторого молчания.
– Если он выживет, – ответила она, – я думаю, что так следует поступить. Я буду говорить с ним так же искренне, как и с вами. Я не скажу ему, что люблю вас, потому что это только наш секрет, нас обоих, но я скажу, что не люблю его, и он поступит так, как захочет.
Герсель встал, охваченный внезапной ревностью, и воскликнул:
– Ему-то не о чем будет беспокоиться, у него будете вы… О, нет!.. сто раз нет!..
Он хотел схватить Генриетту, прижать к себе, победить ласками ее волю… Она высвободилась без всякой резкости:
– Жан!.. Вы обещали!
– О, – закричал он в отчаянии, – вы стали бесчувственной!
– Это правда. У меня больше нет волнения, что-то умерло во мне после того удара, который я получила вчера. Но я вас очень люблю. Дайте мне сказать вам «прощай» – и уже никогда мы не будем более говорить о том, что было у нас в эти дни…
Герсель укрылся в ее объятье, которое она простирала к нему, но укрылся, как ребенок. Женщина – вся прибежище. В последний раз он обнял Генриетту. Она прижала его к себе; но он понял, что она говорила правду, что в ее чувствах уже не было напряженности. Когда он поднял лоб, то почувствовал влагу ее слез. Она вытирала глаза.
Долгое время они молчали.
И вдруг Генриетта, обернувшись к нему, нежно сказала:
– Хотите, пойдемте вместе, узнаем, что с этим несчастным?