Никто не делал ничего достаточно интересного, чтобы отвлечь меня от голосов, наперебой говорящих у меня в голове. То, что Эми находится в городе вовсе не по делам «Керри, Крейн и Харди», можно объяснить. Это я знал. И не беспокоился. Вполне возможно, что ничего особенного не случилось — нигде, кроме как в моих собственных мыслях, и я вспомнил, как около полутора лет назад Эми вдруг начала разговаривать во сне. Сначала она бормотала что-то неразборчивое, а через некоторое время появились слова и целые предложения. Я просыпался ночь за ночью. Мы оба стали плохо спать. Она попыталась изменить диету, сократила количество кофеина и начала еще больше времени проводить в спортивном зале по дороге на работу, но ничего не помогало. А потом все вдруг прекратилось, но прошло несколько недель, прежде чем у меня восстановился сон. Я лежал в темноте и размышлял о том, что заставляет мозг вытворять подобные вещи и как так получается, что, когда все его осознанные функции отключаются, какая-то часть продолжает о чем-то рассуждать. А еще как и почему это происходит? И с кем он разговаривает?
У меня появилось ощущение, что мой мозг начал проделывать то же самое. Та часть моего сознания, которую я контролировал, предлагала рациональное объяснение происходящего. У нее это неплохо получалось. Например, она выдвинула предположение, что Эми, возможно, находится в городе тайно, в надежде привести в «Керри, Крейн и Харди» нового клиента в подарочной упаковке, чего нельзя сделать, если ты работаешь в группе. Она жила и дышала своей карьерой. Может быть, именно это она и пыталась мне объяснить вечером, когда я слушал ее не слишком внимательно.
Но тем временем другая часть моего мозга палила наугад и во всех направлениях сразу. В самой глубине души каждого из нас есть уголок, в котором живет недоверие к порядку и желание испытать облегчение, увидев, как мир превращается в хаос, являющийся основой всего. Или это касается только меня.
Когда телефон Эми достаточно зарядился, я забрал его из-за стойки бара. Я держал его в руках и испытывал необычное чувство. Это было единственное приспособление, с помощью которого я мог поговорить со своей женой, но сейчас телефон находился у меня, и от этого мне казалось, будто она совсем далеко.
Мы, нынешние, обрели шестое чувство благодаря изобретению электронной почты и мобильных телефонов — мы в любое время можем общаться с людьми, которых нет с нами рядом. Когда нас лишают такой возможности, нас охватывает паника и кажется, что мы ослепли. Неожиданно мне в голову пришла новая мысль, и я позвонил домой, но никто не взял трубку, только включился автоответчик. Я сказал, где я и почему, на случай, если Эми вернется домой раньше меня. Мне бы следовало почувствовать, что я поступил правильно и разумно, но почему-то возникло ощущение, будто еще одна ниточка оборвалась.