– Алистер, не темни, – она подалась вперед, в надежде выжать как можно больше из его внезапной готовности к откровению. – Что здесь заварилось? Я читала досье Роберта Клайва. Он не был образчиком послушания и достойного поведения, не имел успехов в учебе и с юности был отправлен в Индию, скорее, как в ссылку. И вдруг именно ему, «мрачному бунтарю с вызывающим поведением» – цитирую досье – доверяют столь важную миссию. Отбить у французов часть земель, которые были давно проиграны. И что же? Клайв блестяще противостоит французам, но Британия отказывает в поддержке, не дает ни людей, ни средств. Римлянин сдает его маркизу, обрекая на смерть. И внезапно – победа. Но вместо ликования на твоем лице я вижу страх. А это значит, что победы никто не ждал. Или ее вовсе не должно было случиться.
– Замолчи! – прикрикнул Харди. Он вытер платком пот с верхней губы, не сводя с нее глаз. – Ты ничего не знаешь.
– Ничего? Вряд ли, – усмехнулась она, почуяв, что подобралась достаточно близко к сути. – Я не знаю только самого главного. Почему королю не нужна эта земля?
Алистер неожиданно рассмеялся и посмотрел на нее с таким же снисхождением, как когда-то в монастыре на маленькую девочку:
– Разве Британией правит король?
Лорин собралась спросить, чей же приказ стоял за тем, чтобы отдать Индию Франции, но Харди остановил ее, подняв руку:
– Хватит вопросов на сегодня. Даже данного тебе допуска недостаточно для обсуждения этой темы. Я буду ходатайствовать о тебе, но до тех пор дисциплина должна быть безукоризненной.
– Я не подводила тебя, – скрыв разочарование, ответила она.
– Твоя задача, как и прежде, всего лишь следить и докладывать. Старейшины довольны твоими отчетами.
Лорин благодарно кивнула, хотя в душе желала отнюдь не марать бумагу записями о чужих геройствах и подлостях. Она не хотела больше наблюдать за историей, ей хотелось творить ее, как Харди… или Клайв.
– А заодно, – вдогонку уходящей девушке бросил ее наставник, – разузнай больше о Римлянине. Я должен знать, что этот сукин сын задумал и чью игру ведет. Считай это моим личным поручением.
Она еще раз кивнула и вышла.
Дестана ей удалось разыскать у входа в дом. Он молча передал ей конверт. Никаких надписей на том не было, впрочем, как и на бумаге внутри. И Дестан, ставший случайным свидетелем вскрытия конверта, с удивлением смотрел, как его госпожа тепло улыбается, глядя на чистый лист.
* * *
Она не шла – летела, придерживая полы платья. Ей не хотелось наряжаться оборванцем и лезть через окна, как любовник к замужней даме. Она придет как женщина к мужчине, а не как вор или шлюха. От воспоминаний прошлой ночи еще бежали мурашки по коже, и дрожь охватывала тело, а в груди становилось жарко и тесно. Хотелось кричать, шептать, стонать, лишь бы снова ощутить мучительную и сладостную негу, раствориться в его объятиях.