– Готово, – Алекс подошел к ней, пряча крошечный электронный носитель в герметичный футляр. Увидев журнал, он спросил, – что это?
– Ты знаешь, что Харди был архивариусом Созидателей? – Ника повернулась к нему. – Поэтому Лорин и знает схемы их кодовых замков. Он готовил ее себе на замену.
– Возможно. Но ты не ответила.
Ника пожала плечами и направилась к двери. Алекс поймал ее за руку, развернул к себе.
– Лучше, чтобы между нами было полное понимание. Не держи зла. Мне пришлось так поступить.
– Я предельно точно тебя поняла, – сдержанно ответила Ника.
– Не думаю, – нахмурился он. – Ты сказала, что братство – все, что у меня есть. Я признаю это. Но наше братство – это все, что есть и у тебя. Когда ты сама это признаешь?
Ника молча проводила взглядом выходящего из архива Алекса.
Бенгалия. Английская колония. 1758 год
Влияние Клайва крепло. Жадный до власти Мир Джафар, сменивший убиенного наваба, согласился на такие условия, выдвинутые британской стороной, что фактически превратился в раба Англии. Всем заправляла английская Ост-Индская компания, получившая, к тому же, огромную сумму денег от своего ставленника. Часть этого откупа досталась Клайву. Нескромная часть. Он разделил ее, отправив две трети в разные банки, которые содержали тамплиеры, и последнюю треть доверил земле. Об этом тайнике знали двое: Клайв и Лорин. Он рассказал ей координаты утром, когда она была еще сонная, на подушке не остыл след от ее щеки, а растрепанные волосы закрывали лицо.
– Зачем ты мне это говоришь? – спросила она, жмурясь от слишком яркого света.
Он не ответил. Роберт часто не отвечал. В последнее время его настроение нередко менялось с оживленного на мрачное и подавленное. Он ни разу не сказал, что его тяготит. Однажды даже выгнал Лорин. Клайв набросился на нее, как раненный лев, стал толкать и кричать такое, чего никогда прежде не позволял себе. Он выставил ее за дверь. Оскорбленная, напуганная и потерянная Лорин собиралась немедленно уйти, пока не поняла, что на ее теле не осталось никакого следа: ни боли, ни синяка, ни ссадины. Весь этот приступ ярости был только бутафорией. И она вернулась. Вернулась, чтобы обнять его, сидящего на ступеньках в темном доме.
Несколько раз Лорин заставала его в странном возбужденном состоянии. Как оказалось, тому виной употребление давамеска.[40] – Что тебя угнетает? – пыталась понять она, когда отпаивала его по утрам.
Клайв проговорился только однажды. Пребывая в привычном для себя разрушительном состоянии, он тяжело взирал на разлитый по горизонту закат.