— А-а, — вновь перебил его сидящий за столом, — ты, значит… чего тебе?..
— Я же говорил, — терпеливо повторил Геннадий, — мне нужна Полина Львовна, директор.
— Поли-ина… та-ак… Льво-овна, — протянул тот, совсем закрывая глаза и откидываясь на спинку кресла, а руками упруго упираясь в столешницу. Создавалось впечатление, что он наслаждается звуками собственного голоса. Или — еще чем-то… ну… черт побери, как же я сразу не расслышала!
— Но… — начал было снова Геннадий, но тут мужчина за столом изогнулся, схватился рукой за собственный подбородок и запрокинулся назад. Геннадий испугался и рванулся было к столу, но я успела схватить его за руку и остановить свистящим шепотом: «Да ты куда? Стой… а то — уволят!» Он испуганно глянул на меня, и тут сидящий вдруг заорал:
— По-о-ой, ласточка, пой, ка-а-а-ак люблю-у голос тво-о-о… о-о-о!!!
Мужчина вдруг швырнул об стену очки и широко открыл рот, запрокидываясь назад до упора. Его тело несколько раз содрогнулось, а потом он опустил руку и начал гладить… собственное колено, что ли.
Нет. Не колено, и уж тем более не собственное. Потому что колено не могло бы вынырнуть из-под стола, обернуться черноволосой, аккуратной женской головкой, а потом повернуться к нам лицом. Невозмутимо вытереть губы ребром ладони, а потом поглядеться в зеркальце, проверяя макияж, в особенности губную помаду, и произнести как ни в чем не бывало звонким, мелодичным голосом:
— Геннадий? Это вы? А с вами — на вакансию? Сейчас я буду. Приведу себя в порядок. Ждите.
И она упорхнула в боковой кабинет. Господин поднялся из-за стола и, подойдя к Геннадию, похлопал его по щеке, а потом повернулся ко мне и сказал:
— Вы очень красивы, леди. Благодарю вас, что вы не пустили его ко мне. У меня наконец-то получилось. Всего вам наилучшего.
— У вас… — пролепетал Геннадий.
— Что? — недовольно повернулся к нему господин, снова вытирая со лба пот.
— У вас… ширинка расстегнута.
— А? A-а. Ну спасибо, Геннадий. Бывай.
— До свиданья, Филипп Юрьич, — проговорил Благовещенский, зябко ежась на диванчике для посетителей.
«Филипп Юрьевич? — ударило в голове. — Стоп! Уж не Каморин ли это? Но что делает директор «Фаворита» в ночном клубе «Эдельвейс», да еще днем, да еще принимает интимные оральные услуги от Полины Львовны, которая сама тут не последний человек? Что за… черт?»
Мои размышления были прерваны мягким толчком в бок и голосом Геннадия:
— А… а как ты догадалась, что ему не плохо, а просто… у него… член сосут, в общем?!
Я повернулась и, на мгновение оставив наигранную наивность a la Елена Тарасовна Кривошлык, прелестная днепропетровчанка, грубо проговорила: