На седьмой день началось наступление. Точнее наступление началось на восьмой, а весь седьмой день шла артподготовка. Мы слушали канонаду и думали, осталось ли от пехоты хоть что-нибудь. Забежавший проверить нашу готовность Симоненко успокоил – полковник давно велел скрытно подготовить укрытия в ближайшем тылу передовой и сейчас немцы перепахивали пустые окопы. Как можно было устроить блиндажи и ходы сообщения скрытно я представлял слабо, но приставать с вопросами не стал – не дорос еще. Приедем – поглядим, а пока сидим, ждем и стараемся не мандражировать слишком откровенно.
Первый выезд случился к обеду. Второй батальон понес сильные потери и упустил момент прорыва штурмовых групп и теперь пытался выбить их из своих окопов. Беда для батальона пришла откуда не ждали. За его позициями была единственная на этом участке рощица, где и были оборудованы блиндажи, уж очень удобно была расположена. Беда в том, что противник узрел в рощице идеальное место для сосредоточения резервов и припасов и на всякий случай обработал гаубицами и ее. Пробить блиндажи немцы не смогли – наступление не было стратегическим и по-настоящему тяжелой артиллерии не притащили. Зато один снаряд рванул прямо перед входом и вывел из строя всех, кто был внутри. Да и разбитые ходы сообщения заваленные сверху поваленными деревьями оперативности не добавили. Так что теперь нужно было лететь туда наперегонки с основной массой наступающих, благо располагались не так далеко. Успели мы вовремя. В окопах шли бои со штурмовиками, а цепи германской пехоты были уже метрах в ста от окопов. Огонь открыли как только увидели, а так хотелось выехать на заранее присмотренные позиции и перекрестным огнем, строго по науке… эх! Ну да ладно, и так неплохо вышло. Выскочив на позиции, мы встали и обрушили на цепи огонь всех наших пулеметов. Первые ряды правого фланга просто смело, а остальные пехотинцы, не ожидавшие нашего появление залегли. Зря они это, надо было к окопам бежать, может и успели бы, а так у нас появилось время, чтобы рвануть вперед. Мы выехали за первую линию. Спарка работала по залегшим пехотинцам, а "Мадсен" поддерживал огнем солдат второго батальона, все еще дерущихся с штурмовиками. Второй броневик Клим повел на наш правый фланг между первой и второй линией окопов. По пути он тормознулся в центре и закидал гранатами возникший там очаг обороны штурмовиков. Наши лихо рванули вперед и перебили всех найденных немцев. В общем, атака захлебнулась. Встать под огнем пулеметов немцы уже не могли, а лежать в ожидании, пришествия броневика тоже было глупо. Наш броневик неспешно переваливаясь с боку на бок полз, объезжая воронки. С высоты кузова вид на лежащих был прекрасный и Ваня этим пользовался вовсю да так, что немцы вжимаясь в землю даже не пытались отвечать. По крыше водительского отделения звонко брякнула граната и улетела дальше. Бахнула где-то за бортом осыпав его осколками. Вроде все целы. Расслабился, блин, засмотрелся. С третьей попытки я вырвал "Маузер" из кобуры и принялся оглядываться в поисках гранатометчика. Хрен тут что высмотришь. Кругом тела, некоторые еще шевелятся и стонут. Так до конца боя и вертел головой, оберегая экипаж, даже подстрелил двух отважно-упорных германцев.