Вот и новый праздник вроде как ненужная вещь — их поди хватает. Ан недооценил задумку, вон какие молодцы ходят, еще вчера молоко у мамок сосали, а теперь защитниками Отчизны себя считают, впрочем оно верно, так молодежь воспитывать и надо. Иначе вырастут такие, что со стыда сгоришь, или в гробу перевернешься!
Одно только угнетало старого царедворца — отношение государя к старым Родам. Слишком уж независимо вел он себя с ними, а ведь подобного и Петр себе не позволял. Да, может и перегибал порой палку, но за своей спиной всегда имел надежных товарищей, готовых поддержать его начинания. Товарищей со славной историей семьи. Хотя себе то князь-кесарь старался не врать: уж кто-кто, а он милостью не обделен, как и прочие птенцы Петровы, коих достаточно осталось на местах и должностях. Однако Алексей все меньше и меньше оглядывается назад, все меньше ищет поддержки, с таким отношением и до бунта недалече…
От собственных мыслей Федор Юрьевич Ромодановский по-волчьи оскалился, с предвкушением, ему даже хотелось, чтоб бояре с князьями чего-нибудь придумали, а лучше и вовсе город какой на беспорядки подняли, вот тогда то берложники погуляют вволю, а заодно наполнят отощавшую казну. Да-да, глава Службы, коей пугают даже матерых ветеранов, знал обо всем, что творится в министерствах, а уж про вотчину вице-канцлера Шафирова и говорить нечего — деньги как известно любят счет, особенно когда за ними следят несколько заинтересованных лиц. Тут государь правильно поступил, что допустил к казне помимо самого казначейства и фискалов, и безопасников. Уж троим сговориться куда сложнее, нежели двум, а уж контроль такой, что впору вовсе о казнокрадстве забыть. Впрочем, старый интриган и гроза бунтовщиков делал ставку, на то, что воровать все-таки начнут вновь, найдут как обойти государевы запреты, так что его людишки, как и подчиненные Сашки Нестерова, скучать точно не будут.
— Здравия тебе, Федор Юрьевич! Извини, что заставил столько ждать, успел сбежать пока, императрица отвлеклась, — я улыбнулся открыто, глядя на слегка одутловатое, морщинистое лицо вернейшего сторонника отца.
Давно уже в душе не поднимается волна отчуждения по поводу того, что я вовсе не тот Алексей, что появился на свет в четвертой четверти прошлого столетия. Этот мир мой настолько, насколько возможно. Живу не для себя — для детей и потомков, дабы хоть чуточку облегчить их судьбу. Их ношу — Души и Сердца всего мира. Об этом конечно пока никто не задумывается, но я то знаю, что это так, как и то, что Россия единственная страна идущая своим собственным путем, совмещая в себе лучшие черты Запада и Востока.