Узнав о причинах задержки, Сергеем овладел приступ гнева. С большим трудом товарищам удалось увести его с перрона.
В тот день Лазо долго не мог успокоиться. Взволнованный, он говорил Булату:
— Нет, нельзя жить спокойно, быть счастливым, если есть война, если есть дворники с отбитыми пальцами, если есть цари и августейшие дочери, которые заставляют умирать раненых, чтобы наградить их перед смертью иконкой и евангелием.
Лазо подошел к этажерке и начал перебирать книги.
— Ты что ищешь? — спросил Булат.
— Белинского. В одном месте у него очень здорово сказано. — И найдя книгу, раскрыл ее и прочел: — «Любовь к отечеству должна выходить из любви к человечеству, как частное из общего. Любить свою родину, значит — пламенно желать видеть в ней осуществление идеала человечества и по мере сил своих споспешествовать этому… Можно не любить и родного брата, если он дурной человек, но нельзя не любить отечества, какое бы оно ни было: только надобно, чтобы эта любовь была не мертвым довольством, тем, что есть, но живым желанием усовершенствования, словом — любовь к отечеству должна быть вместе и любовью к человечеству»[7].
— Усовершенствования, понимаешь? — сказал он, захлопнув книгу. — У-со-вершенствования, — повторил Лазо, подумав немного. — Разве мы можем отделить свою судьбу, свою участь от судьбы родины?..
Осень 1915 года. Второй год идет империалистическая война.
В Одессе, на Конной улице, 17, в квартире курсистки Высших женских курсов, двоюродной сестры Лазо, в один из вечеров собралась группа молодежи, преимущественно студентов. Здесь часто собирались молодые люди. Они читали вслух книги, обсуждали злободневные вопросы жизни, спорили о путях развития политической борьбы против самодержавия. Но этот вечер — вечер особенный. На нем должен был присутствовать Сергей, приехавший навестить свою родственницу.
Многие знали Сергея с детства, со школьной скамьи, знали, что в студенческой среде он прослыл смелым вольнодумцем, хорошим оратором. И хотя ни к одной из политических партий Лазо тогда формально еще не принадлежал, его выступления на сходках были глубоко революционными.
Собравшиеся в большинстве своем слабо разбирались в программах политических партий. Их объединяла только жгучая ненависть к монархии, к полицейско-жандармскому строю. Все считали себя социалистами, готовыми итти на решительную борьбу с царизмом. Лазо жил и учился в Петрограде — центре революционного движения, — и от него ждали откровений.
— На фронте империалистической войны, — начал Лазо свое выступление, — льется кровь миллионов рабочих и крестьян России, Германии, Франции, Англии, Румынии, Австро-Венгрии и других стран. Банкиры, заводчики, купцы и спекулянты наживают миллиарды на крови трудового народа. Народные массы голодают… Рабочие поднимаются на борьбу с фабрикантами и заводчиками. Глухо ропщут крестьяне, получая вести с фронтов империалистической войны о гибели своих отцов и сыновей, своих кормильцев.