Любой из сумеречных охотников, которых он знал еще с Нью-Йорка, совладали бы с ситуацией, не моргнув глазом. Он был уверен, что Изабель отрезала бы голову опоссума мечом.
Но теперь он был окружен людьми, которые в панике запрыгивали на стулья и кричали, и не могли справиться с одним грызуном, и Саймон был одним из них. Все они были просто обычными детьми.
Это было такое облегчение, что у Саймона закружилась голова. Или это было от того, что он ударился? Он продолжал смеяться, и когда посмотрел на своего соседа, они встретились взглядом.
- Какой позор, хорошо, что наши преподаватели не видели это замечательное представление, - серьезно сказал новый сосед Саймона. Затем он тоже рассмеялся, прижав руку ко рту, маленькие морщинки веером расходились от уголков глаз от смеха, как если бы он смеялся постоянно, и его лицо привыкло к смеху. - Мы собираемся убивать.
После небольшого всплеска постопоссумной истерики, Саймон и его новый сосед поднялись с пола и представились друг другу.
- Прости за все это. Я не боюсь таких мелочей. Я надеюсь в бою с демонами быть чуть выше от земли. Кстати, меня зовут Джордж Лавлейс, - сказал парнишка, садясь на кровать рядом с раскрытым чемоданом.
Саймон посмотрел на свою сумку, полную веселеньких футболок, а затем на подозрительный шкаф. Он не знал, может ли он доверить опоссумскому шкафу свои футболки.
- Так ты Сумеречный охотник?
Он уже знал, по какому принципу появляются имена сумеречных охотников, и с первого взгляда понял, что Джордж охотник. И сейчас он был разочарован, т.к. знал, как сумеречные охотники думают о примитивных. Было бы неплохо иметь рядом кого-то, кто плохо разбирается во всём этом, чтобы пройти всю эту школу вместе.
Было бы неплохо иметь классного соседа, снова подумал Саймон. Как Джордан. Он не мог вспомнить Джордана, своего соседа по комнате, кода ещё был вампиром, но то, что он помнил, было хорошим.
- Итак, я Лавлейс, - сказал Джордж. Моя семья покинула ряды сумеречных охотников в 1700-х годах из-за своей лени, затем они переехали за пределы Глазго и стали лучшими ворами овец в стране. Только другая ветвь семьи Лавлейсов сдалась сумеречным охотникам в 1800-х годах, я думаю, у них родилась дочь, которая вернулась к охотникам, но она умерла. Так что мы – это все, что осталось. Сумеречные охотники пытались достучаться до нескольких поколений Лавлейсов, но мои храбрые предки говорили что-то вроде: «Нет, пожалуй, мы будем придерживаться овец», и, в конце концов, Конклав оставил свои попытки, т.к. они устали от нашего бездельного образа жизни. Что я могу сказать? Лавлейсы – лодыри.