Я спас его от козней Катилины.
Доныне, вспоминая этот день
И эту честь, я сладостные слезы
Роняю с благодарностью. Мечте
Об общем благе, мире и свободе
Я верен был и верен остаюсь.
Как ради Рима жил, о, если б мог я
Один погибель за него принять!
Я рад, что горьких дней моих остаток
Ему, измученному, отдаю.
Я не кривлю душой. Моим сединам
Поверьте. Не затем слова мои,
Чтоб тех озлобить, кто и так немало
Бесчестьем длительным ожесточен,
И не затем, чтоб стал еще спесивей,
Кто мнит себя хозяином всего.
О том забочусь я, чтоб с благом Рима
Совпало благо каждого (когда
Еще возможно это). Не сегодня
Зло обнажило меч. Лишь имена
Тех, кто законы попирал, менялись,
И каждый раз республике в ущерб,
Чувствительнее прежнего. Кто любит
И впрямь ее, кто сердцем гражданин,
А не устами, пусть меня поддержит.
Среди обид сокрытых и мечей
Бряцающих (Эринниям недолго
Работу им задать) любой из нас
Да непреклонным будет: или души
Разрозненные мир объединит,
Иль от злодейских рук одни погибнем,
Оставшись римлянами до конца.
Вот что волнует гражданина Рима,
Все слушайте его: и кто уже
Отягощен превыше меры славой,
Пускай побережет ее, не то
Ее утратит он в погоне тщетной
За большей славою; а тот, кому
Чужая слава не дает покоя,
Пусть знает, что не завистью своей
Он посрамит другого, но поспорив
Поступками порядочными с ним,
Лишь в благородном этом состязанье
Сумеет честно превзойти его,
Достоинства свои умножив. Так что,
Пока у нас в избытке в Риме дел,
Парфянами не будем заниматься.
Единым и единственным для нас
Да будет Рим. Тогда и за оружье
Ему не нужно браться, чтоб врагов
Постигла участь туч, гонимых ветром.
Кимвр, Кассий и великий Туллий здесь,
Как римляне, о Риме говорили,
И к сказанному ими ничего
О Риме не прибавить. Остается
Лишь говорить о том, кто Римом мнит
Себя. Я вовсе не о Риме, Цезарь,
Который олицетворяешь ты,
А о тебе хочу сказать. Ты знаешь,
Я не люблю тебя, — тебя, что Рим
Не любишь (не люблю как раз за это),
Я не завидую тебе, затем
Что больше над собой тебя не ставлю,
С тех пор как сам ты уронил себя,
Я не боюсь тебя, не к рабской смерти
Готов всегда, и, наконец, во мне
И ненависти нет к тебе, коль скоро
Ты мне не страшен. Брута одного
И слушай, потому и верь лишь Бруту,
Не консулу-рабу, что так далек
От доблестей твоих, деля с тобою
Твои пороки только. Может быть,
Еще заслуживаешь ты спасенья,
И я б хотел, чтоб это было так,
Поскольку, образумившись, полезен
Ты можешь Риму быть, как смог ему
Немало навредить. Прекрасно Кассий
Нам описал народ, но даже твой
Народ изрядно отрезвил недавно
Тебя. Ты слышал гнев его в тот день,
Когда, из шутки как бы, новый консул