Ничего не остается, кроме как на известной улице Краковской стоять.
И Нинка пошла вечером на Краковскую. Она выбрала место, где не было таких же, как она, встала. Не прошло и пяти минут, как остановилась машина.
— Сколько? — спросил мужчина, и Нинка удивилась, какой он пожилой, почти старик. Но тем не менее назвала свою стоимость (ей девушки в общежитии сказали расценки).
— Садись, — приказал старик.
Нинка сделал шаг, но тут же кто-то схватил ее за волосы. Схватил, скрутил их так, что потемнело в глазах от боли. Согнутую, ее куда-то повели. И вот она стоит перед толстым бритоголовым парнем.
— На себя хочешь работать? — спросил он.
Нинка промолчала.
— Откуда? — спросил он.
Нинка промолчала.
— Немая, что ли? — произнес сбоку злой девический голос.
Нинка повернула голову и увидела длинную худую блондинку, размалеванную и наштукатуренную.
— Голову-то отпусти, — сказала Нинка.
Блондинка пожала плечами и убрала свою руку.
Нинка тут же ударила ее под ребра. Блондинка схватилась за живот, выпучила глаза, долго глотала ртом воздух, потом начала кашлять. Толстый захохотал.
— Квиты, — сказала Нинка.
— Короче, — сказал толстый. — Тут тебе не коммунизм, тут на себя никто не работает. Тут работают вполовину: на себя и на дядю. Я буду твой дядя. Хочешь?
Нинка кивнула. Понимала, что деваться ей некуда.
У этого дяди по кличке Жук она проработала два месяца. Спросом пользовалась умеренным, имея репутацию «девушки на любителя». Но денег хватило, чтобы снять комнату, слегка приодеться. Понемногу она вникала в обстановку. Нинка узнала, что Жук — один из самых мелких сутенеров. Ей хотелось кого покрепче. Она мечтала найти такого среди своих клиентов. Но клиенты почему-то все были какие-то полудохлые подстарки. Вскоре ей объяснили, что серьезные клиенты, то есть, например, настоящие бандиты, обожают в первую очередь именно то, чего у Нинки нет: грудь. Чем больше, тем лучше. Рожа желательно тоже не как у крокодила, но тут требования не такие взыскательные. А вот грудь бандиту давай не меньше пятого номера. То есть у Нинки грудь есть, и Нинка даже считает, что она красивая. Она недавно видела плакат с голой японкой и подумала: точь-в-точь я. И я даже лучше: у меня глаза не косые и ножки попрямей. Если японку на плакат сфотографировали, значит, кому-то она нравится?
И ей повезло: ее приметил бандит по кличке База. Его считали извращенцем именно за любовь к подростковым девушкам. Люблю, говорил он, чтобы по носу ее щелкнуть, а она волчком вертится! База взял ее на ночь вместе с целой оравой девиц, чтобы обслужить приехавших из другого города с дружественным бандитским визитом гостей. Но входе веселья посматривал, посматривал на нее, потом подманил пальцем и сказал: