И вдруг (даже подумала, что ослышалась!): мягчайший его голос, окликнувший меня по имени-отчеству.
Я обернулась.
— Значит, вы категорически против моего предложения?
— Я хотела бы подумать.
— Вот и славно. Одного дня вам хватит?
— Да.
— Завтра в это же время жду вашего звонка.
— Хорошо…
Я была раздавлена, растоптана — еще хуже и больнее, чем на даче.
Они умеют работать с людьми! Они всю жизнь этим занимаются!
Мне захотелось увидеться с Ильей, рассказать ему. Он ничем не поможет и даже вряд ли что посоветует, но, по крайней мере, поймет.
Я позвонила в редакцию из автомата, мне сказали, что он болеет.
Я поехала к нему домой. Почему-то решила, что у него запой. Оказалось, нет, в самом деле болен, грипп или сильная простуда. Обрадовался, увидев меня.
Желание делиться своими горестями у меня почему-то пропало. Спросила, как его дела.
— Скучно, — ответил Илья. — На работе скучно и вообще.
— На мотоцикле ездишь?
— Надоело. Сломался — и не чиню. И даже постригся.
— Вижу.
— Хватит играть во вторую молодость.
— Еще первая не кончилась, — ободрила я его. — Кстати, как твои отношения с этой женщиной, с Ольгой?
— Вспомнила! Там кончилось все, можно сказать, не начинаясь.
— Почему?
— Да так…
— То есть ты один?
— Как сказать… Влип в дурацкую историю: девчонка одна влюбилась. Провинциалка непуганая. Я с ней по пьяному делу… ну, понимаешь?
— Понимаю. Ты как-то даже рассказывал.
— Ну вот… Ну и потом тоже. И она теперь регулярно навещает меня. Ночует даже. Мать хоть и мудрый человек, а косится, она же в дочери годится мне!
— Скажи ей прямо: извини, не нужна, не люблю.
— Боюсь. Абсолютно сумасшедшая девчонка, мало ли что выкинет.
Он помолчал, потом рассмеялся и сказал с дурашливым пафосом:
— Отравленные любовью!
— Это что, цитата?
— Название книги. Идиотская книга, эта девчонка ее мне принесла, она ее десять раз перечитывала. Я пролистал: туфта. Какая-то американская писательница. Розовые сопли. Мораль в том, что, дескать, ежели кто раз в жизни любил, то он не успокаивается и всю жизнь ищет опять любовь. Без конца. И нет ничего на свете, кроме любви.
— На свете есть все, кроме любви! — сказала я глубокомысленно.
На этот раз мы рассмеялись оба. Что ни говори, а мы с ним всегда понимали друг друга.
— Ладно, выздоравливай, — сказала я.
— Спасибо, что навестила… Мне твой вид не нравится.
— Может, тоже заболеваю.
— Да нет, выглядишь прекрасно. Глаза только… И говоришь так, будто уезжаешь куда-то, будто прощаешься.
— Куда я денусь! Пока, дружочек.
— Пока, дружочек! — улыбнулся он, вспомнив, как мы с ним иногда называли друг друга.