Они готовы были помогать ей материально, с тем чтобы она поступила учиться, но экзамены она уже пропустила, до следующих почти год, поэтому Ольга решила поработать.
Прошла неделя.
Она стоит за прилавком. Она уже освоилась здесь, привыкла к постоянному шуму шагов и голосов. И даже ноги почти перестали болеть, а в первые дни ныли ужасно.
Перед прилавком — мужчина. Весьма колоритный: лет сорока, но одетый молодежно: в кожаную куртку-косуху со всякими заклепками, волосы длинные. Ольга смотрит на него и вспоминает, где она его видела. И вдруг вспомнила: в газете была его фотография, именно в этой куртке. А сам он — журналист, его статьи часто в этой газете появляются, она знает его фамилию и вообще с интересом следит за его материалами. То есть, получается, они давно уже знакомы!
И ей почему-то стало приятно, что у него хороший вкус, что он не обходится ширпотребом, а любит хорошие дорогие одеколоны (именно их сейчас он перебирает, взыскательно поднося к носу крышечки от пузырьков).
Илья Боголей считается в городе одним из лучших журналистов. Он работал в крупнейших газетах и наконец заимел свою или почти свою — местное приложение миллионнотиражной именитой центральной газеты. У него офис в виде трехкомнатной квартиры в жилом доме, несколько сотрудников-подчиненных, из которых лучшая помощница — Людмила. Она, собственно, и делает газету, она всем руководит, предоставляя возможность Илье быть, как он и привык за последние годы, свободным журналистом, регулярно выдавая аналитические обзоры, блестящие по стилю и по содержанию. Когда поспевает такой обзор, Людмила беспощадно выкидывает из номера остальные материалы, в самом обзоре никогда не убирая ни строчки.
Илья живет с мамой в двухкомнатной квартирке старого дома. Как во многих таких домах, здесь есть черный ход: деревянная лестница во двор. Во дворе среди прочего — сарайчик из досок, обитый жестью. В нем пылился старый мотоцикл умершего десять лет назад отца — «Паннония» с коляской. Отец ездил на нем на рыбалку: любил это дело. Два года назад в соседнем дворе появилась мастерская, на воротах по бокам крупно: «МОТО — МОТО». А при ней образовался и байк-клуб. Часто вечерами Илья наблюдал из окна, как вереницы кожаных лохматых байкеров выезжают на звероподобных, черных с никелевыми или хромированными блестящими деталями мотоциклах, выезжают не спеша, чуть пригазовывая, держась друг за другом, и вдруг общий вой и треск и газ: помчались.
Вскоре к Илье пришли оттуда: не продаст ли мотоцикл на запчасти? Откуда-то узнали про него. Он спросил: а нельзя ли из него сделать нечто похожее на настоящий мотоцикл? Само собой, без коляски. Он заплатит. Они ответили: надо все менять, останется только рама, которую, в сущности, тоже надо менять. «Меняйте», — сказал Илья. Через три месяца его с гордостью подвели к очаровательному монстру: широкий руль, в хром и никель оправленные приборы на муравьиной фаре-голове, огромный черный бензобак, низкое сиденье — стильное, треугольное, умопомрачительные переплетения трубочек, шлангов, каких-то коробочек и прочих хитростей там, где мотор.