Восхищению Ильи байкеры были рады не меньше, чем его деньгам. Он не влился в их ряды полноправно: времени для этого нет. Но волосы отпустил желтовато-седоватыми патлами, купил кожаную куртку-косуху — не всерьез, для игры — и повсюду ездил теперь только на мотоцикле, вызывая зависть своего выросшего восемнадцатилетнего сына, раздражение бывшей жены, тревогу матери, недоумение Людмилы и кривые ухмылки благопристойных обывателей. На удивление самому себе Илья довольно быстро овладел навыками виртуозной езды по пересеченной местности, обучился всяческим фокусам мото-вольтижировки, с азартом гонял на предельной скорости по ночному шоссе за городом. Но к байкерам примыкал изредка. Во-первых, не любил быть в массе. Во-вторых, первая же ночная проездка с ними — когда рычит, воет и несется справа, слева, сзади, спереди, и ты не имеешь права отстать, но зато имеешь право лавировать, вырываясь вперед, — распалила его слишком. Он ощутил упоение почти наркотическое — и решил остеречься этого, ибо и так уж в жизни довольно много претерпел из-за своих безудержностей.
Илья в очередной раз бросил пить. Это занятие давно ему перестало нравиться, но слишком велика оказалась физиологическая зависимость от алкоголя. Он и раньше бросал, не пил месяц, два, три, потом срывался в запой, неделю пил, неделю отлеживался… Этот раз был рекордным: почти год с октября прошлого года. Надо заметить, что в пьяном виде он никогда не садился за руль мотоцикла. Боялся себя. Илья даже замки навесил на гараж-сарайчик такие хитроумные, что открыть их можно было только с определенным напряжением ума и ловкостью рук. Однажды, не помня себя, он пытался все-таки открыть — не вышло. Илья схватил лом и стал крушить замки, дверь. На шум пришли байкеры. Уважая его, успокоили, под руки отвели домой. Но это — в прошлом, говорит он себе, этого больше никогда не будет.
Илья оказался первым мужчиной, с которым Ольга сама заговорила за долгое время — не потому, что испытала вдруг интерес к нему, а просто… Просто так!
Но с этого все и началось.
— Мне кажется, — сказала она, — вам вот этот подойдет.
И подала ему флакон.
Он озадаченно взглянул на нее. Отвинтил колпачок.
Удивился:
— Точно! Именно такой я искал. Как вы угадали?
— Не знаю. Чутье. Вы ведь тоже, когда расставляете слова, чувствуете: именно это нужно, а не другое. Ведь так?
— Расставляю слова? — не понимал он. — В каком смысле?
— Я читаю газеты. А вашу — очень часто. И ваши материалы. Там портрет печатают ваш.
— Да мало ли! Портрет! Фотография размером с почтовую марку! И кто на это смотрит?