А теперь возвращаюсь к моему рассказу и к первому моему вечеру у принцессы Германтской: герцог и герцогиня предложили отвезти меня домой, но они очень спешили, и я пошел проститься с принцессой. Герцогу захотелось проститься с братом. Маркиза де Сюржи успела где-то в дверях сказать герцогу, что де Шарлю был очарователен и с ней, и с ее сыновьями; необычайная любезность, какую барон впервые проявил в таких обстоятельствах, глубоко тронула Базена и пробудила в нем родственные чувства, впрочем, никогда надолго не засыпавшие в нем. Когда мы прощались с принцессой, герцог решил, прямо не высказывая де Шарлю своей благодарности, проявить к нему нежность — то ли потому, что она в самом деле переполняла его, то ли чтобы барон запомнил, что брат не мог не оценить его поведение на сегодняшнем вечере, — так собаке, стоящей на задних лапах, бросают кусок сахару, чтобы у нее навсегда связывалось с этим приятное воспоминание. «Что ж это ты, братец? — остановив де Шарлю и ласково взяв его под руку, заговорил с ним герцог. — Проходишь мимо старшего брата и даже не здороваешься? Мы с тобой совсем не видимся, Меме, и ты не можешь себе представить, как мне тебя не хватает. Я разбирал старые письма и нашел письма покойной мамы — она с такой нежностью всегда о тебе пишет!» — «Спасибо, Базен», — прерывающимся голосом вымолвил де Шарлю — о своей матери он не мог говорить без волнения. «Позволь мне обставить для тебя флигель в Германте», — предложил герцог. «Как хорошо, когда братья так друг к другу привязаны!» — обратилась принцесса к Ориане. «О да! Такие отношения между братьями — редкость. Я как-нибудь приглашу вас и де Шарлю, — обещала мне Ориана. — Ведь вы с ним, кажется, в дружбе?.. Однако о чем это они говорят?» — забеспокоилась она — ей плохо был слышен их разговор. В герцогине неизменно шевелилось ревнивое чувство, когда она видела, как приятно герцогу вспоминать с братом прошлое, а жену он держал от своего прошлого на некотором расстоянии. Она чувствовала, что им отрадно побыть вдвоем и что если она, не в силах сдержать нетерпеливое свое любопытство, присоединялась к ним, то ее появление не доставляло им удовольствия. Но сегодня к обычной ее ревности примешалась иная. Дело было вот в чем: маркиза де Сюржи рассказала герцогу Германтскому, как его брат был с нею мил, для того, чтобы герцог выразил ему благодарность, а в это же самое время верные подруги четы Германтов сочли своим долгом довести до сведения герцогини, что любовницу ее супруга видели наедине с его братом. Вот что не давало покоя герцогине Германтской. «Помнишь, как нам чудесно жилось в Германте? — обращаясь к де Шарлю, продолжал герцог. — Если б ты наезжал туда летом, для нас с тобой вновь настали бы счастливые времена. Помнишь старика Курво?» — «Почему купцов называют купцами? потому что они все покупают и ску… ску… скупают, — произнес де Шарлю таким тоном, как будто отвечал своему учителю. — А раз скупают, то они не только купцы, но и ск… Скупцы. Прекрасно! Экзамен вы, конечно, выдержите, получите хорошую отметку, и ее светлость подарит вам китайский словарь». — «Милый Меме, да как же мне это не припомнить! А старинная китайская ваза, которую тебе привез Эрве де Сен-Дени?