Я вскочил на ноги и забегал по комнатам в поисках вещей, способных заменить веревку.
Покрывало, шелковая простынь, полотенца, какие-то брезентовые ленты в шкафу… Я начал связывать их вместе.
Как же делается морской узел? Один конец сюда, другой – туда… Нет, как я ни старался, все время выходил дамский.
Я работал непрофессионально. Руки дрожали. Узлы получались ненадежные.
Шелк скользил, и мне пришлось пойти на поиски еще одного покрывала.
Заскочил в залу. Взгляд случайно упал на часы.
Боже! Без трех минут пять!
Я распахнул дверь, выбежал на балкон.
– Мира! Шишига! Где вы?!
Никто не откликнулся.
Может, они обошли с заднего двора и ожидают там?
Я кинулся на кухню, открыл форточку, влез на подоконник и, высунувшись по пояс, заорал опять.
Зов пролетел над крышами домов, контуры которых начинали проявляться в сумраке предутреннего неба.
Зов рассыпался на звуки и потонул в тишине.
Ничто в мире не шевельнулось, нигде не вспыхнуло оконце, не отозвалась лаем уличная собака, не вспорхнули птицы.
– Вернитесь! – не унимался я. – Помогите мне спуститься на землю!
Это было так дико: вопить из окна пятого этажа разрушенного дома, стоящего среди города, погребенного под прахом из стен и человеческих тел.
И вдруг я почувствовал, что утрачиваю над собой контроль.
Дыхание перехватило, затем сам собой произошел судорожный вдох, и из груди вырвался нечленораздельный крик.
В глазах потемнело…
…Прихожу в себя в комнате, напоминающей спальню. Через закрытую штору пробивается свет. Я полусижу, полулежу на полу, опершись о кресло. Меня трясет от холода. Голова раскалывается от боли. Мучит жажда.
Тру виски. Сначала вспоминается кафе, нетронутое ризотто, драка, знакомство с Мирой. Затем – Федор, ночной мальчик и сторож Егорыч. Наконец, в памяти возникает рассыпающаяся лестница.
Превозмогая боль, вожу глазами вокруг. Рядом валяется пустая бутылка – та самая, при помощи которой я пытался привести Федора в чувства. На стене – разбитое зеркало. Под ним сломанный столик. Картина на полу. Часов нет.
– Кто-нибудь!
Тишина.
Дом все еще цел. Встаю и, с трудом сохраняя равновесие, направляюсь на кухню.
Здесь сравнительный порядок. Одна рюмка по-прежнему стоит вверх донышком. Бутылка, допитая Федором, куда-то исчезла.
Жалюзи на окне плотно закрыты, хоть я точно помню, как отворял форточку и звал Миру.
Набираю в кружку воды и, не сводя глаз с закрытого окна, выпиваю. Мало. Набираю еще одну. Снова выпиваю.
Что, там, за окном?
Я перенес мощный стресс, закончившийся припадком. Я разрядился полностью и не могу сейчас испытывать глубокое волнение. Но бояться все еще могу.