Глаза мужчины медленно сузились, но на лице не дрогнул ни один мускул.
Уходите, прошу вас, - попросила я.
Краем зрения отмечаю, что оба бандита прислушиваются, чуть подавшись вперед, и на их лицах странное выражение.
А чем болен-то? Полюбовное чтось?
Я покраснела, уловив на какие болезни намекает разбойник, и сухо ответила:
Нет, проблемы исключительно душевного характера, связанные с искаженным восприятием окружающей действительности.
Мужчина вскинул бровь, а вот оба бандита нахмурились.
Вам правда лучше уйти, - повторила я, отпуская ладонь светловолосого аномального собеседника.
И тут он произнес:
Думал поесть...
Рвотный позыв я удержала с трудом, однако, полагаю, это оказалось весьма красноречиво.
Надо же, - задумчиво произнес, как показалось мне, совершенно трезвый и вменяемый мужчина.
Приличная забегаловка, - ковыряясь в зубах, заявил один из охранников.
Позади раздались шаги. Мой охранник, косясь единственным глазом, прохрипел:
За стол давай, королева, Джекас серчает.
Это на словах, на деле, схватив за плечо, бандит совсем не деликатно толкнул меня. В сторону столов. Вырвавшись, я бросила злой взгляд на больного ангиной, затем еще раз сказала больному психически «Уходите, пожалуйста», и, развернувшись направилась к столу. «Умирать молча» я не собиралась. Уже подходя, услышала как хлопнула дверь - значит мужчина ушел, это правильно.
К боссу давай, - бандит вновь толкнул в плечо, от чего я едва не упала.
Пробежав два шага, дабы сохранить равновесие, я схватилась за спину одною из сидящих бандитов, возвращая себе устойчивость, а затем убрала от нет руки и выпрямилась. Все, почему-то,
уставились на меня, словно понимали, что я сейчас скажу. Мне действительно было, что сообщить им.
Набрав побольше воздуха, я посмотрела на главаря банды Крестов, и уверенно произнесла:
Господин Джекас, мне очень не хочется оскорблять вас отказом, но боюсь, в сложившихся обстоятельствах у меня нет иного выхода. С прискорбием вынуждена сообщить, что ваши манеры и воспитание не соответствуют моим представлениям о благородном спутнике жизни, и даже в моем нерадостном, более того - бедственном положении, я не считаю возможным строить отношения с вами.
Выпалив все это, я вновь вдохнула, выдохнула и посмотрела на главаря. Джекас, ковыряясь ножом в зубах, в задумчивости смотрел на меня. В итоге, выковыряв кусочек мяса, он осмотрел его, решил, что последний слишком значителен, дабы быть выброшенным, засунул в рот, прожевал, сглотнул, и осведомился:
Чего ты промяукала?
Увы, возникший при виде случившегося очередной рвотный позыв, вынудил меня быть краткой: