Зато представители других народностей, быстро завоевавшие уважение карелов, уже не просто работали, а занимали высокие посты, ездили на крутых тачках, покупали дома и имели небольшое хобби – наркотики. Они бы ни за что не стали марать руки о продажу мелких доз и партий, поэтому и поручали такое дело своим собратьям – цыганам, готовым на всё, лишь бы прокормить детей. Детей, кстати, тоже запрягали продавать, но только гашиш и другую слабую «дурь».
Сейчас Тагару уже не хотелось слушать разгневанного Павла Максимовича – ведь он ведёт себя как принц голубых кровей, обиженный на чернь. Тагару нечего здесь больше делать, вся помощь этого молодого мужчины благополучно спущена в унитаз.
– С вами все ясно. Я пойду в комнату, приберусь, – солгал маленький цыган.
Уходить надо тихо, без шума, как его приучили старшие родственники. Когда крадёшь что-то, самое ужасное, что ты можешь сделать – это поднять шум.
Павел ничего не ответил, только кивнул молча. А через час, зайдя в комнату к своему маленькому другу, обнаружил пустой шкаф и записку на кровати: «Какой же Вы иногда бываете глупый, Павел Максимович. Она Вас любила. Вы злы на Ольгу, а переносите это на Агату. Если Вы не можете простить Агату, значит, не можете простить никого. Даже меня. Прощайте. Тагар»
– Так ты хочешь сказать, что там был Костин убийца?! – Агата не поверила своим ушам.
Она отставила бокал с почти нетронутым содержимым и кинулась за сигаретами в сумочку. Она вообще практически не курила, а тем более при красивом парне, но всегда носила с собой пачку «Парламента» на случай экстренной необходимости. Сердце заколотилось, как у человека, лежащего на путях и слышащего гудок подъезжающего состава.
– Да, но я его не видела, он где-то там был, в КПЗ. Мой тюлень хотел туда зайти, но нас выпроводил тот фэесбешник, – с сожалением пожала плечами Катя. – Знаю только, что ночью его задержали за вооружённое нападение на молодую девушку где-то в районе твоей общаги, но потом отпустили. – Вдруг Катя осеклась: – Подожди-ка, так и ты ведь…
– Ну да, ты права. Я была там. – Агата тяжело вздохнула и закрыла глаза, судорожно затягиваясь.
– По тебе не видно, чтобы тебя ранили. – недоверчиво спросила Катя.
– Меня и не должны были ранить, я не жертва. Я… – Она замялась, подбирая слова. – Короче меня в тот момент переклинило, и я сыграла в настоящего опера. С криками «Ни с места!» всадила ему зонт между лопаток, а он повёлся, придурок.
На какой-то миг в кухне воцарилась тишина, девочки глядели друг на друга испуганными глазами, но недолго, и взрыв смеха сотряс всю квартиру, наверно даже в соседскую отдалось.