Нью-йоркские экскурсоводы с Брайтон-Бич говорят, что ассоциация между «яблоком» и Нью-Йорком возникла потому, что первое дерево, посаженное первыми переселенцами и давшее плоды, была яблоня, и потому яблоко и стало символом Нью-Йорка.
Другая версия явно французского происхождения. В XIX веке в Нью-Йорке было довольно много публичных домов, и яблочком называли свежую, молоденькую проститутку. Это название пустила в ход французская аристократка Эвелин Клодин де Сент-Эмерод, которая эмигрировала в Нью-Йорк и открыла один из первых салонов, где юноши из богатых семей могли встретиться с девицами, которых называли «яблоки Евы».
Другая же версия гласит, что это название возникло в 1920-х годах и первым его употребил спортивный обозреватель газеты «New York Morning Telegraph» Джон Фитцджеральд. В это время ипподромы Нью-Йорка пользовались большой известностью. Фитцджеральд говорил, что в Нью-Орлеане он от жокеев слышал такое выражение: «Лошади любят яблоки, а скачки в Нью-Йорке – это «большое яблоко». Он подхватил это выражение и использовал его при рассказе о мире нью-йоркских скачек. Свою же хронику он называл «Вокруг Большого яблока» («Around the Big Apple»). Поэтому на перекрестке Бродвея и 54-й Западной улицы можно увидеть табличку «Big Apple Corner», установленную в честь Джона Фитцджеральда.
Но чаще рассказывают, что в среде джазовых музыкантов бытовала пословица: «На дереве успеха много яблок, но если тебе удалось завоевать Нью-Йорк, тебе досталось большое яблоко». Сам Джорж Ф. Кеннеди сказал о Нью-Йорке: «Большинство городов – это существительное, а Нью-Йорк – это глагол».
Нью-Йорком же город был назван в 1664 году в честь британского короля Якова Второго – герцога Йоркского, когда британцы окончательно завоевали остров, который до этого имел такие названия, как Новый Амстердам и Новый Оринж.
Как он, должно быть, изменился с тех времен! Довольно было вспомнить старые фотографии города, сделанные в начале XX века, которые я видела в альбоме моей прабабушки, чтобы понять, увидеть и почувствовать развитие города как живого организма. Моя прабабушка Сатеник, которая мигрировала из Западной Армении во время большой армянской резни в возрасте 16 лет, часто рассказывала моей бабушке, а та в свою очередь мне о своем первом впечатлении по прибытии в Америку.
Но одно осталось неизменным: Нью-Йорк был и остается олицетворением бедности и супербогатства, а также невозможных возможностей.
* * *
Вернувшись на работу, я снова никак не могла сосредоточиться на чем-либо.
И снова у меня было чувство, что за мной следят, даже тут, на пятнадцатом этаже здания рядом с Центральным парком, которое арендуется под офисы.