– Из-за моей? Да откуда я вообще мог знать, что ты снова собирался туда отправиться?
– Зато теперь знаешь. – Абрансон вновь уселся на кушетку.
– Теперь? А может, в следующий раз, заранее будешь меня посвящать в свои дела?
– Да чего ты так взвёлся?
– Хм… дай подумать, может потому, что всё, что здесь творится в корне не правильно?
Но детектив предпочёл не отвечать на его вопрос, чем и заставил Прайса продолжить:
– Да и потом… мы ведь ещё ни разу не испытывали действие второго раза, ты даже из первого чудом вернулся.
– У меня всё было под контролем. – попытался разбавить, слова Прайса, своей улыбкой Дэвид.
– Под контролем? Видел бы ты свой контроль со стороны – я и вправду думал, что ты умираешь.
– Но ведь не умер же. А насчёт второго раза – ты ведь мне сам говорил, что можно будет много раз подряд это делать.
– Говорил, и когда-то это будет можно, но сейчас это имеет место быть только в теории…
– Ну вот, – довольно заговорил Абрансон, – вот и ещё один повод попробовать.
– Попробовать убить себя?
– Нет… проверить твою теорию.
– Ты хоть понимаешь, что всё не проходит бесследно, у тебя самого в крови почти критическое содержание «Фантаса».
Детектив, будто бы не слыша его слов, встал на ноги и осторожно ступая, направился в сторону небольшого бара. Несмотря на то, что он был почти пустой, но всё же смог найти бутылку виски и пустой стакан, который тут же поспешил наполнить.
– Это всё из-за неё? – снова зазвучал голос Прайса.
От его слов даже смолкло журчание наливавшегося в стакан виски. Детектив стоял спиной к Энтони, и поэтому тот не мог видеть, какое выражение боли проступило на его лице. С его ракурса было лишь видно, как он, понурив голову, продолжил наливать виски в стакан.
– Ты её видел? – всё продолжал Прайс.
Абрансон залпом отправил всю порцию виски в свой рот и упёрся руками в барную стойку, но всё так же продолжал молчать.
– Это значит «да»?
– Да, да, я видел её! – детектив не глядя на него взял бутылку со стаканом и отправился на прежнее место.
– Боже, зачем ты себя мучаешь? Ты ведь понимаешь, что она не настоящая?
Абрансон сел на стул. Отправив очередную порцию виски, он поставил бутылку и стакан на пол. После чего достал из внутреннего кармана пиджака бумажник, открыв его, на самом видном месте, красовалась измятая и слегка выгоревшая фотография. На этой фотографии была запечатлена Элизабет Фостер, находившаяся в объятиях никого иного как Дэвида Абрансона. И если верить этой фотографии в тот момент эти двое были самыми счастливыми на всём свете, от тех чувств, которыми были объяты эти двое на фото, даже фотография становилась более яркой и жизнерадостной.