– Это замечательный человек! – говорила она. – Если родители узнают, что я с ним встречаюсь, – убьют.
– Кого?
– Обоих, – не раздумывала Женька.
Зная Женькиных родителей, я могла в это поверить. Папа дружен с молотком, а мама – та могла любого взять голыми руками. Бабушка, конечно, грозила бы могилой. И все они думали бы об одном – всем же ясно, чего студенты хотят от своих подруг!
– А у вас уже было… это? – промямлила я, сглатывая слюну.
– Дура! – не сдержалась Женька. – Я же говорю, он необыкновенный…
– Что, прям настолько?
– Дура! – заладила Женька; странно, что у столь образованной особы не нашлось других слов. – Он нормальный. Просто его интересует во мне душа, а не тело.
– Ясно, это дьявол… – заключила я.
Тут Женька, сообразив, что ее словарный запас вконец иссяк, просто взяла и толкнула меня в плечо. Я прикинулась дурой – что с меня возьмешь? – и приставила указательные пальцы по обе стороны лба, изображая черта, который охотится за Женькиной душой.
– Девочка, будешь со мной дружить? – басила голосом Шаляпина.
Женька не выдержала и рассмеялась, я тоже – мы начали бодаться, как дети, а души наши распахнулись навстречу друг другу.
– Скажи хоть, как его зовут? – спросила я, когда смех отступил.
– Люк.
– Как? – я даже опешила. – Он что, ко всему прочему – иностранец?
– Да нет, понимаешь, на самом деле его зовут Лука, но все называют его Люком.
– А у него родители с фантазией! Или они просто любят Бессона? – спросила я.
– Папа у него музыкант, он любит Кустурицу. А мама психотерапевт, она с ума сходит от Альмадовара, – сказала Женя и смущенно добавила: – Но это все мне Люк рассказал, я с ними еще незнакома.
– А меня познакомишь со своим суперменом?
Женька закатила глаза, будто задумалась так глубоко, что полностью ушла мыслями в небытие. К счастью, там ей дали добро на наше знакомство с Люком.
– Хорошо, – сказала она. – Только обещай, что не влюбишься в него, а то знаю я тебя…
– Обещаю! Это все в прошлом. У меня сейчас есть дела поважнее своей любви.
– Это что же? – не поверила Женька.
Тут я опять вспомнила, что мы будто бы знакомимся заново, только уже не в шутку, а всерьез. И я рассказала подруге про своих родителей все, что сама знала и понимала. Сильнее всего меня сейчас беспокоила мама. Ничего плохого не было, когда тетя Надя приходила к нам домой, словно пассажир на корабль, но теперь она вдруг сделалась капитаном. Такое судно рисковало заплыть черт знает куда, а мама, точно безропотный матрос, лишь натягивала паруса, повинуясь свободному ветру и бессмысленной жажде деятельности, которая всегда обуревала тетей Надей.