Мы погружаемся все ниже и все дальше уходим от поверхности воды. От света и надежды.
Мамины пальцы впились мне в кожу, пытаюсь стряхнуть ее руку, но безуспешно. Тогда я высвобождаю другую руку, подпихиваю ее под мамины пальцы и раскачиваю их. Но стоит мне их разжать, мамина рука мгновенно оказывается у моего лица. Кончики пальцев упираются мне в веко, в нос и уголок рта. Я понимаю: мама совсем не хочет причинить мне вред, ею управляет страх. Но она, сама того не желая, выполняет приказы Роба.
Если полностью оторваться от нее, быть может, я сумею спасти нас обеих.
«Отпусти ее, – советует мне Роб. – И не держи в себе воздух. Перестань дышать, Ник. Воздух тебе больше не понадобится».
Нет!
«Это совсем не больно. Обещаю. Расслабься и не противься».
Мамины руки слегка разжимаются. Может, она тоже его слышит? Не хочу, чтобы она сдавалась, ведь у меня появляется шанс ей помочь.
Дергаю головой, вырываясь из ее пальцев, затем освобождаю плечо. Переворачиваю маму так, чтобы она находилась ко мне спиной. Мама слабо противится, но ее недавний бойцовский дух угас. Пропихиваю левую руку ей под мышку, правой поворачиваю и запрокидываю ей голову, надавливаю на края рта. Ее губы слегка разжимаются. Приникаю к ним своими губами и делюсь воздухом. Когда смотришь впритык, черты лица теряют резкость, но я замечаю, как расширяются ее глаза.
Не сдавайся. Не противься моей помощи. Если бы она могла читать мои мысли.
Зато их слышит Роб.
«Слишком поздно. Теперь ты моя. Вы обе мои».
Я отвожу свои губы и плотно закрываю маме рот, гребу вверх, изо всех сил двигая ногами. Намокшая мамина одежда тянет нас вниз. Но я не сдаюсь. Нас обеих кружит течение. Такое ощущение, что вода начинает спадать, как в ванне, когда вытащишь пробку. И все же, как бы я ни старалась, силы водной стихии превосходят мои.
Возможно, у меня еще есть шанс выбраться. Но тогда я должна отцепиться от мамы и плыть одна. Я выплыву, но маме самостоятельно не выбраться. Она уже не борется за жизнь.
Если я сейчас оставлю ее, то больше никогда не увижу. Во всяком случае, живой.
Если останусь в воде, мы обе утонем.
Ситуация «или-или». И никакого запасного выхода.
«Плыви наверх, Ник. Оставь меня. Так будет лучше».
Это ее голос. Я отчетливо слышу его, словно мы не под водой, а дома. Но как ей удается говорить со мной?
Мама? Это действительно ты? Я перестаю подниматься и поворачиваю ее лицом к себе.
Из ее губ вырывается цепочка пузырьков, глаза открыты, но не моргают. Видит ли она меня?
«Тебе пора. Все хорошо, дорогая. Я люблю тебя».
Мамин рот не двигается, откуда же исходит голос?