Вглядываюсь в ее лицо, ища признаки жизни. Мой запас воздуха на исходе. В бассейне я много плавала под водой и знаю это ощущение. Стремишься подольше удержаться, подавляешь желание вынырнуть, плотно сжимаешь губы и твердишь себе: «Еще один гребок, еще несколько метров». Потом твое тело переходит на автопилот, и ты перестаешь чувствовать боль в груди. Кажется, теперь можешь оставаться под водой сколько угодно. Однако тело ведет с тобой опасную игру. Если не заставить себя вынырнуть и вдохнуть, окажется слишком поздно. Жизненные процессы замрут, а ты этого даже не заметишь.
Пусть у меня осталось совсем немного воздуха, но я готова поделиться им с мамой.
Снова приникаю к ее губам, проталкиваю воздух в ее рот. Такое ощущение, что я целуюсь с манекеном. Мама не реагирует. Вспоминаю кошмарную оранжевую надувную куклу, которую когда-то пыталась спасти.
«Слишком поздно. Она моя».
Лицо Роба совсем рядом. Жуткое, отвратительное.
«И ты тоже», – добавляет он.
«Оставь ее», – снова раздается мамин голос.
Я оборачиваюсь. Мама сейчас по другую сторону от меня, напротив Роба. И в то же время она передо мной. Что происходит? Как она раздвоилась?
Мы кружимся на водяной карусели. Нас… четверо.
«Одной тебя мне мало».
«Отпусти ее, Роб. Она наша дочь».
Мы продолжаем кружиться, но для меня мир остановился.
Роб – мой отец?
«Она моя дочь?»
«Да. Но она должна жить. Отпусти ее, и пусть она проживет жизнь, которой достойна».
Сквозь мутную воду я смотрю в глаза семнадцатилетнего парня. Моего отца.
«Никола», – произносит он.
«Роб, отпусти ее. Ты ведь получил меня».
«Я уже говорил. Одной тебя мне мало».
«Но ты столько лет мечтал меня вернуть. Ты победил, Роб. Игра окончена. Но нашу дочь ты не получишь. У нее вся жизнь впереди».
Сверху в воду врезается… Я даже не знаю, как назвать что-то темное, не имеющее определенной формы. Отплыть не успеваю. Удар отбрасывает меня от мамы. Сила инерции выталкивает меня из водяной карусели вверх. Я выныриваю и, преодолевая боль в груди, дышу. Опять молния и гром, грозящие расколоть мне череп и порвать барабанные перепонки. Шлепаю руками по воде и лихорадочно оглядываюсь. Озеро уменьшилось, а илистый берег стал шире.
Поблизости выныривает отец.
– Ник, это ты? – кричит он.
На него страшно смотреть. Он измотан, глаза бешеные.
– Я ныряю за мамой!
– Пап, не надо. Ты устал. Я сама.
Но прежде чем я успеваю нырнуть, на нас снова обрушивается гром. Звуковая волна опрокидывает меня. Я кувыркаюсь, и вдруг мои ноги нащупывают твердое дно. Такое ощущение, что где-то открылось сливное отверстие. Вода шумит подо мной, торопясь уйти. Ноги подкашиваются, и я оказываюсь на мягкой подстилке из мокрой глины и ила. В нескольких метрах от меня действительно есть дыра, и в нее стекают остатки воды. Отец лежит на спине, словно рыба, выброшенная на берег. Я подползаю к нему на четвереньках, успев перемазаться в липком иле.