Когда миссис Миллс ушла, Джейн начала отчаянно охать.
– Нам надо отдохнуть, – повторяла она.
Было, наверно, часов девять вечера. Уильям зажигал вторую свечу. Молчал; возможно, обиделся. «Надо утешить его», – нашептывала Уинифред. Джейн не реагировала.
– Поешь, милый. Я совсем не голодна.
– Мне тоже не до еды, – отвечал Уильям, глядя на Джейн. Она догадалась, на что он намекает.
– Не сейчас, милый, – зачастила Джейн. – Разве это хорошо – после кровавого зрелища, которому нынче мы стали свидетелями?
– Супружеская близость лечит раны, – шептал Уильям, беря руки Уинифред, покрывая их нежными поцелуями. Очень быстро он перешел к шее и мочкам. О, как сильны были его объятия! У Джейн снова закружилась голова.
«Я не могу!» – стонала она.
«Ты должна», – отрезала Уинифред.
«Это касается только вас двоих! – Джейн чувствовала, как растаяла Уинифред от прикосновения знакомых губ. – Пожалуйста, избавь меня от этого. Так нечестно. Все слишком запуталось, к чему новые осложнения?»
«Джейн, милая, а не ты ли осложнила мою жизнь? Помнишь, как я просила избавить меня от участия в интимнейшем из процессов? Помнишь лорда Саквилля? Или ты забыла, что повинна в моем падении?»
Джейн вздрогнула от этого упрека. Верно: тогда они с Саквиллем были не одни. Как ей удалось уломать «хозяйку»?
Уинифред прочла ее мысли.
«Постарайся затеряться, не думай обо мне, пока я стану ублажать моего супруга… и мое тело».
Все произошло быстро. Джейн удалось «затеряться». Когда она вернулась, Уильям уже тихонько похрапывал в ухо жене, а Уинифред лежала, свернувшись калачиком, прижавшись к нему. Однако Джейн предстояло прояснить один важный вопрос.
Граф и графиня лежали одетые, открытыми оставались только лица и кисти рук. По каморке свистели сквозняки, холод проникал сквозь рассохшуюся оконную раму, искал обнаженную человеческую плоть.
«Который час?» – спросила Джейн.
«Почти четыре утра», – отвечала Уинифред.
«Откуда такая точность?»
Уинифред усмехнулась.
«Этим странным даром наградила меня природа. Жаль, что умение определять время не годится для зарабатывания денег. Деньги, милая Джейн, мне бы не помешали – скоро мы с Уильямом станем изгнанниками, полностью зависящими от щедрости европейских католиков».
«Их там предостаточно», – хмыкнула Джейн.
Повисла неловкая пауза.
«Прости, что принудила тебя участвовать в акте супружеской близости».
Итак, Уинифред сама начала. Возможно, ее готовность объяснялась тем, что Джейн необходимо было расставить все точки над «i». Вопрос висел в воздухе между ними – его следовало озвучить.
«Уинифред, ты теперь уже не та бледная тень, какой была, когда появилась я».