Глава «Комиссии по аэронавтике» Гоминьдана, супруга генералиссимуса Чан Кайши Сун Мэйлин кокетливо обмахнулась веером, хотя на аэродроме и так было ветрено.
— Итак, господин генерал, что вы скажете о подготовке воздушного наступления? — Она лукаво улыбнулась — Ваши «Летающие тигры» готовы преподать японцам урок?
Подполковник Шеннолт [173] облил свою прекрасную начальницу масляным взглядом, затем мечтательно завел глаза к небу, в котором выписывала круги дежурная пара P-36 [174] и, наконец, ответил:
— Парни уже уверенно освоились с новыми Р-40 [175], а на «Хоуках» вы, госпожа моя, знаете и сами: мы летаем так, словно родились с ручкой управления в руках. Завтра же мы зададим джапам знатную трепку, — и Шеннолт незаметно погладил Сун Мэйлин по бедру. — Я молю бога только об одном: если бы завтра в воздухе встретить кого-то из их хваленных асов. Мы жаждем устроить им горячую встречу!
Госпожа глава «Комиссии по аэронавтике» нежно провела узкой ладошкой по щеке «советника по противовоздушной обороне»:
— Мой летающий тигр, мой герой, — проворковала она. — Я тоже мечтаю о том, чтобы вы, мой милый, показали коротышкам: кто хозяин этого неба!..
Майор Логинов с опаской взглянул на чашку, в которой Кендзобуро Хирикава взбивал что-то бамбуковой лопаточкой. Это «что-то» взбиваемое в маслянистую матово-зеленую пену, имело странный терпкий запах, распространяющийся по всей фанзе [176]. «Вот же чертовня — подумал майор. — Небось какую-то приправу к чаю готовит. А для чего? Чай и без этих восточных штучек хорош. Эх, самоварчик бы сейчас сюда, да как усидеть стаканчиков пять-шесть… с калачиком или бубличком… с баранками, вот тоже…»
Дайса старался не смотреть на росске, но все же изредка бросал на гостя любопытный взгляд. То, что красный коммунист оказался большим любителем чая, его не слишком удивило: среди коммунистов Его Высочество принц Такамацу, который известен своими изысканными чайными церемониями, особенно ночными, в полнолуние. Правда, он — не сын Ямато, но Сын Неба повелел считать северян своими подданными, а значит… Значит, ни в коем случае нельзя опозорить себя.
На низеньком столике уже встала ваза с веткой сосны, двумя камышинами и одинокой хризантемой. Сосна — символ прочности и долговечности, камыш — готовности к неожиданностям, хризантема — чистота и открытость. А чтобы подтвердить свою готовность принять нового подданного Сына Неба в тесный круг офицеров Императорской армии, Кендзобуро Хирикава вывесил над входом в фанзу свиток с красивым хайку:
Сомкнулись руки
На рукояти меча.