«Береговые обезьяны» снова заорали «Цилай!», значит источник его жизни иссякает, роняя последние капли…
Младший лейтенант Павликов до хруста стиснул зубы. Японцев там добивают, а он тут стоит, как памятник Пушкину на бульваре! И безмолвствует, как народ из пьесы того самого Пушкина!
— Первый, девятка. В секторе двенадцать желтозадые союзников добивать готовятся. Разрешите помочь нашим? — произнес Павликов в микрофон.
В наушниках помолчали, а затем товарищ Логинов рыкнул:
— Запрещаю демаскировать позицию! Понял, девятка? Подтверди!
Примерно такого ответа Антон и ожидал, а потому, прижав тангенту, закричал:
— Не слышу вас, первый! Повторите!
— Девятка, твою мать! Не смей высовываться! Сидеть, х… тебе в задницу! Понял?!
— Первый вас не слышу…
— Сиди! Не смей лезть в бой!
— В бой?! Первый, первый, повторите!..
— В какой бой?! Сиди, б..!!!
— Идти в бой?! Понял, первый! Вас понял! Эска
Павликов выключил рацию, последний раз затянулся папиросой и выбросил вверх руку с красным флажком. По этому сигналу оба бронеавтомобиля и оба бэтээра взвода разом запустили моторы. Антон выждал тридцать секунд, давая движкам прогреться, и крутанул флажком над головой. Два БТР-26 и два БА-10 м стоявшие в густой бамбуковой роще, натужно взревев движками, двинулись вперед, подминая под себя коленчатые стебли.
Китайцы не ожидали появления бронемашин — разведка не сообщала о японских танках или бронеавтомобилях на этом участке фронта. А потому первые пулеметные очереди стали для них неприятной неожиданностью. Первой, но далеко не единственной.
Павликов вывел свои бронеавтомобили параллельно траншеям, словно линкоры в морском сражении. И словно линкоры они засыпали противника градом крупнокалиберных пуль и осколочных гранат. А «двадцать шестые» под прикрытием этого торнадо огня, свинца и стали, принялись методично выбивать расчеты мелкокалиберных орудий, а попутно — утюжить те участки окопов, где гоминьдановцы скопились особенно густо.
У Фань, задохнувшись, наблюдал, как солдаты его дивизии сгорают, точно солома в лесном пожаре, под огнем крупнокалиберных пулеметов, ливнем снарядов автоматических короткоствольных пушек, и не мог оторваться от окуляров стереотрубы. Бездушной оптике было наплевать на переживания гоминьдановского генерала, и она безжалостно показывала в деталях картину гибели двух полков китайской пехоты.
Вот большие трехосные броневики, формой корпуса похожие на лицензионные немецкие Sd.Kfz.222 [197], разошлись по флангам, замыкая гоминьдановцев в огневые клещи, причем один из них походя поджег очередью из крупнокалиберного пулемета не вовремя подвернувшуюся танкетку. Вот две огромные танкетки, похожие на «Виккерсы 6 тонн» со срезанными башнями передавили гусеницами выдвинутые вперед противотанковые пушки. Приземистые орудия были грозными противниками танков, но только спрятанные в складках местности, а тут их застигли во чистом поле. Последние две пушки японские танкисты даже не стали давить, а под прикрытием плотного пулеметного огня, выскочили из своих машин, зацепили орудия и уволокли на свою сторону.